– Я полагаю, вам пора спать, - маг выбил сгоревший табак на чайное блюдце, подписывая себе смертный приговор, который ему теперь непременно вынесет миссис Макстон.
– Глинтвейн допивайте, должно помочь. По состоянию утром, будем решать, что сделаем далее.

– К примеру?
– старательно допивая напиток с высоким содержанием специй, поинтересовалась я.

– К примеру, будем делать выбор между снятием с вас приворота, а для этого потребуются именно ваши силы, или посещения лавки цветочника, который очень уж явственно просит нашего внимания.

Осознав, что впереди меня ждет еще как минимум один сон с участием Давернетти, спать мне расхотелось вовсе. С другой стороны – особо не было выбора. Приворот, поставленный магом старой школы, может снять только маг, на которого его поставили. Что делать в подобном случае «не магу»?… Ну, совет да любовь, и тому подобное. У не мага снять подобный приворот практически нет шанса.

– Было бы правильным вызвать полицию и сообщить о случившемся, - сказала я.

Маг, усмехнувшись, поинтересовался:

– А вы полагаете, они не в курсе?

Я вспомнила Давернетти, его методы и… и поняла, что профессор, увы, прав.

– Что ж, - я поднялась с трудом, в глинтвейне все же было изрядное количество алкоголя, - о дальнейших действиях будем думать утром.

И в этот момент на кухню вошла миссис Макстон. Добрая женщина оставалась доброй ровно до того мгновения, как узрела что использовал профессор Наруа в качестве пепельницы. После чего ее чепец практически встал дыбом, а сама экономка выдохнула лишь:

– Я вас убью!

– Не буду мешать, - торопливо высказалась я, и попыталась покинуть кухню.

От мгновенной расправы профессора Наруа спас лишь тот факт, что передвигаться я могла исключительно «по стеночке», а доброе сердце миссис Макстон не могло позволить ей оставить меня в столь плачевном состоянии, так что она была вынуждена довести меня до спальни, уложить, укрыть, заботливо подоткнув одеяло, на цыпочках выйти, а вот потом…

– Да это циннейский фарфор!
– раздалось ее разъяренное где-то в кухне.
– Да он стоит десяти таких как вы!

Увы, дальнейшее я не услышала, потому как едва смежила веки, перед моим внутренним взором встал он, Кристиан.

Кристиан Давернетти…

О, как же безумно, бесконечно и невероятно был красив этот мужественный, сильный, матерый дракон. В нем было прекрасно все – темно-зеленые глаза с вертикальным драконьим зрачком, сеточка морщинок у глаз, выдававшая улыбчивость этого сурового служителя порядка, широкие плечи, сильные, перевитые венами руки…

– Мерзавец!
– прошипела я, пытаясь все-таки заснуть.

Попыталась гиперболизировать образ Давернетти. Чрезмерное преувеличение в принципе не шло в разрез с заклинанием приворота, но позволяло вызвать отторжение на уровне подсознания, поэтому я, все так же с закрытыми глазами, попыталась представить себе как вены, четко виднеющиеся на его ладонях - становятся больше, шире, узловатее, синеватее, и одного этого хватило чтобы полуголый образ Кристиана вполне себе утратил в привлекательности.

Но тут лорд Давернетти ослепительно улыбнулся.

Мое сердце дрогнуло, а воображение услужливо увеличило оскал дракона настолько, что теперь собственно оскал выходил за рамки лица.

Буду откровенна - получилось настолько жуткое зрелище, что даже как-то расхотелось спать. Сев на постели, я посидела, массируя виски, после чего вновь легла, закуталась в одеяло посильнее, закрыла глаза и…

Вересковое поле, лорд Давернетти с гиперболизированной венозной системой и частично повисшим в воздухе оскалом и я, с диким воплем убегающая прочь от чудовища.

Это было поражение. Полное и абсолютное. Для приворота, естественно.

Нет, заклинание на этом не успокоилось, и до самого утра меня преследовало вересковое поле, цветы на котором складывались в витиеватую надпись «Кристиан», облака, причудливо изображающие «Кристиан Давернетти», и жуткий монстр, который если и будил во мне какие-то инстинкты, то все они были связаны исключительно с убеганием на длинные, очень длинные дистанции.

***

К утру я проснулась в весьма бодром настроении и состоянии души, видимо ночные пробежки весьма благостно отразились на моем здоровье. Бег в принципе крайне полезная вещь, надо бы освоить.

Когда вошла миссис Макстон, я уже умывалась, и встретила ее с улыбкой, которая тут же нашла отражение на лице экономки, и она искренне произнесла:

– Рада, что вам лучше. Когда будем увольнять мистера Нарелла?

Несколько оторопев, я замерла, с полотенцем в руках, и уточнила: