Надо же, совсем не страшно, подумалось мне. Трюк со шрамом сработал. И сам Герат совсем не жесткий сегодня. Видимо, от усталости. И с ним… даже уютно.

— У меня появились питомцы, — искренне улыбнулась я. Ведь именно драконы стали сильным впечатлением этих дней, если не считать переживаний, связанных с самим Гератом.

— Питомцы? Кого вы разводите, Илона? Может быть, ректоров?

Я улыбнулась:

— Нет, таросси ректор, намного более покладистых существ. Это водные драконы. Подруга подарила мне двух.

Герат откинулся в кресле и рассмеялся.

— Вы подначиваете меня прямо на собеседовании? — спросил он весело… Явно не рассердился.

— Вы велели мне быть самой собой. Поэтому, полагаю, это произведет наилучшее впечатление.

— Несомненно… — Герат внезапно стал серьезным. — Как вам отбор, тарра Гварди. Если не считать, конечно, наших небольших встреч?… Как вам другие участницы?

Я удивилась. Его действительно интересует мое мнение? Или это провокационный вопрос? Впрочем, мы ведь договорились, что оба будем самими собой…

— На мой взгляд, отбор весьма утомителен и для участниц, потому что они страшно волнуются, и для вас. Особенно этот конкурс. Хотя, вынуждена признать, без таких индивидуальных бесед вы не смогли бы составить мнение о претендентках. Что касается участниц… Все очень разные. Я искренне признательна вам в одном. Ваш отбор сблизил меня с одной из девушек, с кем раньше я почти не общалась. Остальные участницы просто разные. Есть приятные достойные девушки. Есть и те, про кого вы метко сказали, что «мечтают получить в личную собственность».

— А вы, Илона? — Герат наклонился в мою сторону, положил локти на стол перед собой и с лукавым блеском вгляделся в мое лицо. Как бы не разглядел что-то ненужное… Впрочем, этот метод изменения внешности тем и хорош, что его невозможно определить ни по магическому следу, ни глядя на физиономию.

— Вы знаете, что я согласилась на отбор ради возможности стать Великой. И к вам больше не испытываю… антипатии. Возможно, между нами установятся более теплые отношения.

— Блестяще, тарра Илона! — рассмеялся он. — Вы и верно умудряетесь оставаться сама собой, соблюдая при этом нормы светской беседы. Скажите тогда… чем я бы мог развлечь вас? Можете задать мне вопрос, не стесняйтесь… — его обычная усмешка.

Интересно… Что происходит? Герат решил быть милым? Он идет на нормальное человеческое сближение? А я ведь могу спросить… В голове замелькало множество вопросов, начиная с того, чем он занимается помимо отбора, до таинственной причины его переменчивости.

Я выдохнула.

— Если вы настроены на доверительный разговор, то… расскажите мне про Великую Касадру. О себе и о ней, — сказала я.

Глаза Герата сверкнули. Он крепко сложил руки на груди и бросил:

— Сильно! Пожалуй, я поторопился, когда похвалил вас. Ваша наглость неисправима. Впрочем… На этот раз я сам спровоцировал вас, — мягкая усмешка, и он расцепил руки. Помолчал.

— Касадра, Илона… — начал он вдруг, и снова его голос разнесся над залом. Герат поморщился, махнул рукой — я поняла, что он установил «полог тишины», чтобы уберечь нас от чужих ушей. Повторил: — Касадра была сильной и странной женщиной, Илона. Отличная Великая, и стерва, каких свет не видывал. Так мне казалось в самом начале, когда я на свою беду выиграл тот отбор, — усмешка. — Знаете, этот отбор сильно отличается от того, что было у меня. Сейчас именно я могу решить, кого выбрать. Проводить конкурсы честно, но устраивать и такие, как сейчас. Когда в оценке главную роль играют мои личные пристрастия. Касадре повезло меньше. Женщины-Великие связаны условностями больше, чем Великий Магистр. Ведь в итоге Академией руководит ректор, Великая лишь замещает его и имеет вес при принятии решений. Но не более. Поэтому в отборе на должность ректора все конкурсы оценивала комиссия. Слово Касадры имело вес, но не такой, как мое сейчас. Все решили члены комиссии…. Я же в те годы был молод, амбициозен и… влюблен в Касадру, как вот наши милые воздушные феи — в меня. А еще я был силен. И у меня была тайна. Сейчас не важно, какая. Победить в отборе означало для меня получить все и сразу. Власть, возможность творить историю, вожделенную женщину и определенный уровень безопасности. Ничего не напоминает, тарра Илона? — усмехнулся он.

— Возможно — в некотором роде… — ответила я. А что еще я могла сказать? Что совсем не напоминает? Единственным отличием моей ситуации от того, что рассказал Герат, было лишь что я вряд ли смело могу назвать его «вожделенным мужчиной».

— В некотором роде? — насмешливо поднял бровь Герат. — Впрочем, уже неплохо. Так вот… Я старался. И быстро начал лидировать во всех конкурсах. Это не нравилось Касадре, ведь у нее был… фаворит. Один милый молодой огненный, моложе и… слащавее меня. Вероятно, она полагала, что им будет легче управлять. Но так или иначе, отбор выиграл я. Комиссия была беспристрастной и выбрала сильнейшего. И у Касадры оказался навязанный партнер.

Герат помолчал, и я заметила, что по его лицу пронеслась туча. Тяжелая и мрачная.

— То есть она стала вести себя… неприятно с вами? — тихо, чтобы не спугнуть его откровенность, спросила я. Честно говоря, мне и в голову не приходило, что Герат мог быть когда-то в роли «нелюбимого мужа»… Унизительная роль для такого гордого мужчины.

— Это очень мягкие слова, тарра Илона. Они ни в малейшей степени не характеризуют то, что происходило в начале нашей с ней жизни, — Герат горько усмехнулся. — Принужденная жить со мной, спать со мной, проводить время со мной, делить со мной власть, Касадра принялась отравлять мою жизнь всеми возможными способами. Она была старше, опытнее, знала, как задеть словами и поступками. К тому же, не в силах скрыть, что ее влечет ко мне, она все же… демонстративно заводила связи на стороне. Сначала это был ее пресловутый «фаворит» — Град Макгроэ, впоследствии он погиб на войне. Потом — бесконечное число любовников из огненных, да и земными она не гнушалась. Признаюсь, это было главным источником моего бешенства. В те времена меня еще сильно влекло к ней. Я хотел обладать своей Великой безраздельно, — еще одна усмешка, — и был готов спалить каждого из ее мужчин. Касадра раздувала огонь и наслаждалась тем, как он мучает нас обоих. Но время шло… Я научился держать себя в руках. Меня стали меньше трогать ее связи. И сама Касадра стала мне почти… безразлична. Да и я не был ей верен. Постепенно она и сама начала ревновать, узнавая о моих связях. А еще… она привыкла ко мне. Знала, что стареет, что ей понадобится поддержка в старости… И просто привычка. Тон ее общения со мной изменился. Но теперь я не хотел знать ее никак, кроме как в плане… исполнения должностных обязанностей. Так прошло еще лет восемьдесят-сто. Касадра пыталась наладить со мной отношения. Я же был… практически равнодушен к ней. Видимо, все выгорело. Но опять же время шло. Женщина вроде Касадры может быть… очень милой, если захочет. Признаюсь, я оттаял к ней как к человеку. Постепенно… вы не поверите, тарра Илона, горечь исчезла из его голоса, и засквозило обычное чуть наигранное лукавство, — у нас сложились, если можно так сказать, дружеские отношения. С иногда вспыхивающим пламенем… В некотором смысле, возможно, даже любовь. Н-да… кажется, Герат задумался. Даже опустил взгляд, прежде устремленный мне прямо в лицо.