Если бы еще только Скай время от времени не исчезал. Он никогда не говорил, куда уходит, пропадал на несколько дней. Иногда просил о непонятных вещах. Первый раз, собираясь, он развернул белый платок и попросил несколько капель моей крови. Забавно было наблюдать, как он подносит к моему указательному пальцу иголку и никак не решается уколоть, пока я, не выдержав, сама не сделала это.

— Хотелось бы знать, для чего тебе моя кровь, — проворчала я, глядя, как аккуратно, словно величайшую драгоценность, он прячет платок в карман.

— Если получится, я все тебе объясню.

Но в тот раз ничего не получилось. Скай вернулся невеселый и разговора на эту тему не заводил. Пока в следующий раз не попросил локон.

— Может быть, тебе сразу еще флакончик моих слез накапать? — пошутила я.

Вот только с каждым разом муж возвращался все более мрачный и потерянный. Он думал, что я не знаю, думал, что я сплю, но я видела, как он, засидевшись допоздна над книгами, иногда закрывал толстый фолиант и долго сидел, закрыв лицо руками. А иногда тихонько, стараясь не разбудить меня, целовал мои пальцы.

Пока муж отсутствовал, со мной в доме оставался его отец. Хотя я уверяла Ская, что отлично справлюсь одна, а Инха в случае чего поможет, но в этом случае Скайгард оказался непреклонен: одна я не останусь.

Лорд Ньорд почти не разговаривал со мной. Порой у меня складывалось впечатление, будто я его чем-то огорчила. А временами он смотрел на меня так, словно жалел.

Я надеялась однажды подслушать разговор, который объяснил бы причину отлучек Ская, но муж и свекор обменивались короткими фразами, вовсе не добавлявшими ясности.

— Пока ничего, — вот и все, что говорил Скай, а лорд не уточнял.

Но «пока ничего» повторялось из раза в раз, и в один из таких дней отец сказал Скайгарду:

— Я знаю, что малыш уже толкается.

— Да, — подтвердил Скай, и я увидела, как он улыбнулся, вспоминая.

Это случилось так неожиданно. Животик к тому времени округлился. Я любила его ощущать, устроив ладонь на маленьком холмике. Подумать только, совсем недавно мой живот был совсем плоским.

Я лежала, положив голову на колени Ская, и уговаривала его отложить очередную скучную книгу в темном переплете, который одним своим видом навевал мрачные мысли, и поболтать со мной. Но он, этот невозможный человек, прервался лишь для того, чтобы поцеловать меня в кончик носа.

— Нет, Ри. Это очень важно, — твердо сказал он.

Разве что-то может быть важнее беременной жены? Еще и оставляет меня на несколько дней кряду со своим неразговорчивым отцом. И с кем мне общаться? От Инхи тоже лишнего слова не дождешься, только «Да, госпожа» и «Нет, госпожа». Мне кажется, останься мы наедине, она стала бы разговорчивее, но наедине меня никогда ни с кем не оставляли.

Я уже хотела было обидеться, но Скай, не поднимая взгляда от страниц, ласково накрыл мою ладонь, лежащую на животе, своей ладонью.

И в этот момент Горошинка впервые заявил о себе. Это было ни капли не больно, но так неожиданно, что я подскочила на месте. Меня изнутри словно щекотала своими крылышками маленькая птичка.

— Ой!

Мы со Скаем посмотрели друг на друга округлившимися глазами: он тоже почувствовал.

— Неари…

Мой муж вовсе не сентиментален. Иногда я думаю, что он даже чересчур сдержан, но сейчас я ясно видела на его лице бурю чувств. Растерянность, неверие, счастье, к которому, однако, примешивалась грусть.

— Сердце мое…

Наконец-то книга была забыта. Скай встал на колени и целовал мой животик, а я жмурилась от удовольствия и покоя.

С того момента прошел уже месяц. Почему отец Ская вдруг заговорил об этом?

— Быть может, — продолжил он, осторожно подбирая слова, — часть времени тратить на то, чтобы подобрать хорошее обезболивающее?

Скай мгновенно изменился в лице: так разозлился, что побелел.

— Оно ей не понадобится! — крикнул он.

Быстро взглянул на меня, а я даже решила вступиться за свекра.

— Скай, но… Я была бы не против…

Они с лордом Ньордом так странно переглянулись, словно речь шла не только об обезболивающем.

— Уходи, — процедил муж сквозь зубы.

Я не помню, чтобы он когда-нибудь позволял себе так разговаривать с отцом. А тот, странное дело, вдруг послушался и ушел.

Вот только в следующий раз, когда он остался со мной в доме, свекор снова завел этот разговор.

— Маргарита, когда настанет время…

Он вложил в мою руку флакон с пурпурной жидкостью.