Она инстинктивно задержала дыхание, хотя знала, что её ДНК имеет иммунитет к смертоносному веществу.

Направив спрей в вентиляционную шахту, она выпустила четыре большие дозы.

Положив ёмкость обратно в её углубление внутри чемоданчика, она заново прикрепила вентиляционную крышку и перешла к следующей.

Поистине гениально инициировать заражение перед тем, как воздух доберётся до очистителей на верхних этажах. Они посчитают, что заражение произошло где-то в другом месте, если вообще установят связь с устройством госпиталя, а не попытаются отследить его до конкретного пациента или отделения больницы. К тому времени, как они поймут, что очистители бесполезны против заражающего токсина, будет уже слишком поздно.

Она переходила от угла к углу, работая тихо.

В её голове лишь по кругу крутился текст песни. Она позволила этим словам заполнить мёртвое пространство её мыслей.

К тому времени, когда она провернула рукоятку первого вентиля, чтобы открыть соединительную часть между тремя главными трубами водоснабжения, видящая напевала себе под нос вспомнившуюся мелодию.

К тому времени, когда она закрыла клапан, аккуратно убрала первый из опустевших сосудов в пластиковый пакет и вложила его обратно в углубление чемоданчика, она напевала уже вслух, хотя тихонько и себе под нос.

Он сказал, что никогда раньше не грабил банк.

Я ему поверила. Но почему-то это всё равно казалось мне по-своему забавным.

В конце концов, мой муж, Дигойз Ревик, он же Сайримн, он же Syrimne d’Gaos, он же Меч, являлся типа публичным врагом № 1 для людей.

Его имя и характеристики размещались на почётном месте на каждом канале правоохранительных органов в Соединённых Штатах, а также в Европе, Южной Америке, Азии, Ближнем Востоке, Африке, Австралии, Канаде. Когда он активно действовал, Сдерживание Видящих и Мировой Суд отвели целые подразделения на борьбу с ним.

К счастью, большинство этих правоохранительных агентств ныне считало, что он мёртв.

Они думали, что я убила его.

— Элисон… d’gaos.

Он отстранился от моих пальцев и отвёл взгляд, когда я непонимающе уставилась на него. Видя, как ожесточились его черты, я убрала руки и постаралась не реагировать на то, как его свет искрил и скользил за щитом, который он выставил, чтобы не подпускать свой свет ко мне.

Не будь мы связаны, возможно, я бы вообще ничего не почувствовала. А так щиту удавалось только раздражать меня.

И мне ещё сильнее хотелось прикасаться к нему.

— Что? — спросила я, краснея. — Что я сделала?

Я опустила руки вдоль боков, разжав ладони. Я не думала об этом как о жесте видящих, пока не увидела, как он взглядом проследил за моим движением и тут же стиснул зубы.

— Что я сделала? — спросила я уже по-английски.

Нарочито отвернувшись от меня, он сосредоточился на своём отражении в зеркале и покачал головой.

— Ничего. Ты ничего не сделала.

Мои щеки ещё сильнее залились румянцем.

— Ну, должно быть, я всё же что-то сделала.

Обернувшись через плечо, он мягко щёлкнул языком и приподнял бровь.

Ничего не сказав, он закончил то, что я начала делать для него. Подцепив пальцами ремни своего бронежилета с обоих боков, он двумя быстрыми рывками затянул их, крепко прижав органическую броню к своему телу. Я невольно заметила, что он носит кольцо, которое я дала ему — оно принадлежало моему приёмному человеческому отцу, ныне покойному.

Он повторно дёрнул за оба ремня, и только потом зафиксировал их на своей грудной клетке с обоих боков.

— Я сейчас не совсем в состоянии справиться с тем, что ты делаешь, — сказал он, покосившись на меня.

— Я тебя одевала, — раздражённо сказала я. — А не раздевала.

Его подбородок напрягся, но он всё же слегка улыбнулся, снова посмотрев в зеркало.

— Мой свет не всегда понимает разницу, жена.

Я фыркнула, но не уверена, что это был настоящий смешок.

Он не отводил взгляда от зеркала, затягивая чёрные плечевые ремни и надевая их как ещё один жилет. Я наблюдала, как он поправляет эти ремни. Обернувшись, он окинул взглядом мою схожую экипировку и передал мне ещё несколько магазинов с металлической полки.