— И так и живут там? — Мила ахнула.

— Не знаю, — Станислав пожал плечами, — на Луне так точно померли, а кто дальше улетел, может, и выжили, только нет от них вестей никаких. Тут большая война была, от людей малая часть осталась, только и успели, что диковинки всякие придумать, вроде тех летунов, что вы видали. А потом не поделили что-то, ну и разрушили все. Чем — долго обьяснять, все равно не поймете пока.

— Не глупее некоторых, — пробурчала блондинка.

— Не говорю, что глупее, — Хотетовский улыбнулся, приглашая нас следовать дальше, — просто знания, которые тут есть, нам на нашей Земле их даже в сказках не представить. И повозки эти, которые над землей движутся, и тоннели под землей, в которых самодвижущиеся кареты ходили, и много еще всего. Я, когда сюда попал, тоже вот ходил, головой крутил, поверить не мог. А потом вот и в космос летать довелось, скажу я вам, это потрясающее зрелище. Когда ходишь по земле, на небо смотришь, и представить не можешь, как это там, за тысячи верст от поверхности.

— Врешь! — Ирий аж разволновался, — не может человек летать, как птица. Да и воздуха там нет.

— Как птица — не может, — согласился боярин, — а вот тут в повозках специальных может. Не додумались у нас просто еще до этого, все на Земле чего-то делят.

— А тут. значит, додумались, — не выдержал я, — а заодно и друг друга истребили.

— Что есть, то есть, — кивнул Хотетовский. — Все мы не без греха, как некоторые говорят. А вот это — устройство для приготовления пищи. Проголодались, небось?

Живот Шуша предательски заурчал, похоже, даже сопровождавшие нас бойцы смеялись — чего еще они там дергаться начали.

Наш чичероне приложил ладонь к выступу в стене, чуть нажал, открылась ниша — там стоял поднос с брусочками.

— Берите, не стесняйтесь. Питательный комплекс, один такой съел — и целый день сыт.

Хотетовский, видя наше недоверие, первым взял батончик и сунул в рот.

Я пожал плечами и последовал его примеру. Ну что, не знаю, как на день, а на вкус как сникерс, даже кусочки орехов чувствуются.

Поглядев, как мы осторожно уминаем угощение, боярин улыбнулся и поманил нас дальше.

Коридор как раз закончился, мы уткнулись в дверной проем.

— А тут вам придется подождать, — наш гид движением руки заставил створки уйти в стены, приглашающе махнул рукой, — Повелитель позовет вас, когда освободится. Может через час-два, так что пока отдыхайте, там есть где помыться и полежать.

Он подмигнул фыркнувшей Миле, бойцы подтолкнули нас внутрь, и створки закрылись. Мы оказались в квадратном помещении с высоким потолком, откуда лился рассеянный свет. Две нормального вида двери вели в смежные комнаты, в самом помещении стояли четыре мягких дивана, один из которых был занят.

На нем сидела Тина.

— Ах ты тварь, — Мила подскочила к воровке, влепила ей оплеуху. Точнее говоря, попыталась, Тина тоже была не лыком шита, перехватила руку, перевела на болевой. Женщины покатились по ковру, мелькали руки, ноги, даже клок рыжих волос полетел. Я залюбовался — две стройные девушки, блондинка и рыжая, катались по полу, срывая друг с друга одежду, смотрел бы на такое вечно.

Ирий моего эстетства не разделял.

— А ну перестали, — рявкнул он командным голосом, аж захотелось встать по стойке смирно и отдать честь, вспоминая недолгую военную службу. Как ни странно, на девушек это тоже подействовало, они поднялись и уселись на один диван, сложив руки на коленях. Пай-девочки, только раскрасневшиеся и с царапинами на лицах. — А теперь, Тина, пожалуйста, объясни, почему ты от нас ушла и как здесь оказалась.

Стоящие перед высоченной двустворчатой дверью солдаты расступились, освобождая нам путь. Первым в зал вошел Хотетовский, а за ним — мы гуськом. Тину поставили посредине, чтобы опять не сбежала куда-нибудь.

С поля боя воровка утекла, как только увидела, что против нас применили магию. даже ждать не стала, когда все закончится. Лист она заранее позаимствовала у Белосельского, здраво рассудив, что одной ей проще будет добраться до места, а значит, и конкуренции избежать. Вот только насчет обратного пути была не в курсе, а то бы и браслета я лишился. Все это она откровенно высказала, не обращая внимание на наше возмущение. А что, дело есть дело. Прекрасный подход к партнерским отношениям.

Зал, куда нас привели, резко контрастировал с аляповатыми интерьерами, виденными ранее — строгие линии, никаких лишних деталей, только белые стены, золоченый пол и кресло на возвышении. И еще какой-то столбик, до того опутанный заклинаниями, что смотреть было больно.

В кресле восседал мужчина средних лет, смуглый, в белой рубашке навыпуск и свободных брюках. Черная, совершенно без седины бородка оттеняла кипельную белизну одежды. При виде нас мужчина улыбнулся, приветливо и открыто, словно старым знакомым, и махнул рукой, мол, проходите, не стесняйтесь. С кресла он вставать не пожелал, и нам сесть было некуда, так что, не дойдя до хозяина здешних мест десятка шагов, мы остановились.

— Добро пожаловать, чужеземцы, — на чистом, совершенно без акцента, привычном мне уже славянском говоре, приятным баритоном сказал мужчина. — Не предлагаю вам сесть, такой тут обычай. Так что потерпите, постойте немного.

И посмотрел на Хотетовского.

А потом перешел на эме-гир, родной язык моего дядюшки Анатолия Громова.

— Ты кого мне привел, червь? — продолжая все так же улыбаться, и не изменяя тембра голоса, спросил он. — Те, кто мне нужен, старше. Намного старше. И силы в них должно быть гораздо больше.