Он потер большим об указательный палец, и я снова обрел способность двигаться. Встал. Даже присел пару раз, больше для порядка, вернуть кровообращение я и другими способами вполне мог.

— А обязательно было вот так? — я кивнул на кресло.

— Ну да, — библиотекарь пожал плечами. — Ты, Марк Львович, сам посуди. Приходит ко мне человек, в канцелярии без году неделя, и требует книгу о заклинании, заметь — запретном. И вроде как по деятельности ему об этом знать совсем не нужно, а ведь хочет. Вот и вопрос сразу — зачем. А тут и разум закрыт, а вдруг ты шпион имперский.

— Ага, — согласился я. — А еще небось Менелая Феоктистовича обойти хотелось, тому-то не удалось, а тут повод такой.

Дедок неодобрительно поглядел на меня.

— Ум, милок, не в том состоит, чтобы все подмечать да анализировать, а в том, чтобы на свою пользу это обратить.

— Извините, — я развел руками, — когда вас вот так по голове шарахнут, тоже начнете небось всякую чушь нести.

— На первый раз прощу. Хотя мог бы и поддаться. — Библиотекарь вздохнул, встал со стула, зашел за свою конторку, провел рукой над столешницей, где тут же материализовалась книга в бархатном красном переплете. — Три дня.

Есть вещи, к которым привыкаешь, и хотя они вроде как мелочь, но без них все гораздо сложнее. К примеру, пластиковые пакеты. Понятно, что с зелеными технологиями как-то и не до нефтеперегонки, но все равно, полимеры тут конкретно не в ходу. Пришлось книгу заворачивать в кусок коричневой бумаги, и уже потом швырять на сидение личного авто. А то станется с этого поганенького старикашки докопаться до пятнышка на бархате, а золотой запас у меня не бесконечен.

И хотя рабочий день мой начинался, согласно распорядка, в семь утра, о его окончании упомянуть там же как-то позабыли, так что я сам назначил себе свободный рабочий график, работа, как оказалось, нервная и небезопасная, да и время уже было далеко за полдень.

— Что-то ты, Марк Львович, бледный какой-то, — словно черт из табакерки, возник Фил. Он как всегда улыбался своей фирменной длиннозубой улыбкой, оптимист по жизни, что сказать.

— От мороза, — я открыл водительскую дверь, впуская морозный воздух внутрь салона. — Климат тут неблагоприятный, континентальный резко.

— Никак у господина Хомича, Модеста Всеславича, был? — догадался Фил. — Да? Тогда понятно, я, когда первый раз в библиотеку пришел, так потом три дня отпаивался в местном кабаке, и больше в этот книжный вертеп ни ногой. И чего меня туда занесло, не помню уже. Я-то больше на девок полуголых в театре посмотреть люблю.

— И правильно, — согласился я. — От книг один вред здоровью, особенно глазам.

— Точно, — Фил серьезно кивнул. — То-то они у тебя такие усталые. Надо, Марк, их каплями волшебными спрыснуть. Наливочкой клюквенной, к примеру.

— Надо бы. Только вот скажи, — решил все-таки подстраховаться я. — Во сколько вы тут заканчиваете работать? А то в списке, который ты мне приносил, там ни слова об этом.

Фил почесал затылок, задумался.

— Ты вот что сегодня должен был сделать?

— Ну не знаю, — я пожал плечами, — вроде с Розумовским встретиться, потом с Силой Горынычем, а потом в библиотеку. И вроде все.

— Вот! — Фил поднял палец. — Зуб дам, что ты все это сделал. Значит, и работа на сегодня закончена. А завтра в семь утра начальство тебе еще что-нибудь придумает, чтобы просто так без дела не шлялся.

— Логично, — я забрался в повозку, распахнул пассажирскую дверь. — Поехали глаза промывать.

Лучшую жидкость для промывки глаз, по уверениям Фила, продавали недалеко от моего дома, буквально в двух кварталах. Неприглядного вида забегаловка, с обшарпанными стенами и засранным — в буквальном смысле, к коновязи были привязаны настоящие лошади — двором, внутри оказалась вполне чистым и благопристойным местом. Худенькая официантка подскочила к нам, стоило усесться за столик, дежурно улыбнулась мне, и очень тепло — Филу, выслушала наши, а точнее говоря — его пожелания, и упорхнула. Фил остался сидеть с дурацкой улыбкой на лице.

— Хорошая девочка, надо за ней приударить, — потянулся я, поудобнее усаживаясь на мягком стуле.

Улыбка на лице Фила почти пропала вместе с привычно дурашливым выражением лица, на меня смотрели холодные глаза человека, готового убивать. Буквально мгновение, потом и выражение, и улыбка вернулись.

— Да, отличная девочка, — Фил продолжал улыбаться как ни в чем не бывало, — зовут Лукерья, по-нашему — Лушка. Дочка хозяина этого заведения.

— Расслабься, — посоветовал я коллеге. — Не буду я шашни с твоей Лушкой крутить. Просто пошутил.

— Ох, Марк Львович, ты и шутник, — добродушная, чуть придурковатая улыбка не сочеталась со снова ставшими серьезными глазами, — ухо востро с тобой держать надо.

— Много вас тут таких, — улыбнулся ему в ответ я и рассказал про Шуша и его любовные страдания. Фил внимательно слушал, в нужных местах кивал головой, фыркал и смеялся, видно было, что эту историю он уже знает, хоть и в другом пересказе.

— Не, Луша не такая, — совершенно не обидевшись на аналогию с дочкой хозяйки гостиницы, под конец сказал он, прихлебывая принесенную наливку. — Отец ее не разрешает нам встречаться, считает, что работа у меня слишком опасная. А Луша — она хорошая и добрая девочка, правда?