Я старалась, правда старалась полюбить отца, но трудно испытывать привязанность к тому, кого видишь один раз в год.

– Веди себя прилично.

– Ладно.

– Ешь, все, что дают.

– Хорошо.

– Доберешься, позвони.

– Обязательно.

Я знала, что бабушке потребовалось много душевных сил, чтобы посадить меня в поезд на Октябрьской, развернуться и уйти. Безусловно, она бы хотела проводить любимую внучку до дома, а еще лучше – до квартиры. Но четырнадцатилетнего подростка необходимо постепенно приучать к самостоятельности. Я в книжке про это читала. И там еще было сказано: «…предоставляйте свободу порциями и наблюдайте за реакцией и поведением ребенком». Мои одноклассницы уже давно разъезжали по Москве, и, честно говоря, мне тоже хотелось.

Выбрав место в углу вагона, я села, пристроила к стенке чемодан, бросила короткий взгляд на закрывающиеся двери и нервно улыбнулась. Сейчас я чувствовала себя не только взрослой, но и особенной. Ощущения, которые трудно объяснить словами. Думаю, такое же разноцветное волнение бывает у птиц, когда они совершают свой первый полет. И будто я сейчас вовсе не в метро, а мчусь на поезде дальнего следования в другую страну, где живут увлекательные приключения и магические тайны. Есть же на свете такие места, и однажды одна из дорог наверняка приведет меня в необыкновенные края.

Но пока я направлялась к отцу.

К сожалению, до Профсоюзной очень мало станций, и они кажутся короткими (не успеешь толком ни помечтать, ни подумать). Я всегда знала, что, если бы не настойчивость бабушки, папа давно бы перестал со мной общаться. Но как раз об этом лучше долго не размышлять, а то еще мозги опухнут…

Около подъезда я отправила бабушке смску: «Все в порядке, я добралась», и потянула чемодан к ступенькам. Самое сложное – произнести первые слова. «Здравствуй…» А дальше что? В общении с отцом никогда не получается выглядеть легкой и беззаботной, а хотелось бы. Так же намного легче.

Весна попросила не торопиться, и я притормозила, глубоко втягивая в легкие свежий ароматный воздух. Что меня ждет? Короткие вежливые разговоры, брокколи и шпинат, диван в гостиной, безрадостные прогулки по магазинам, прерывистый шепот отца и Маргариты. Не знаю, почему они всегда шепчутся… Будто их разговоры – это великие секреты. Вовсе нет. Я как-то подслушала, так там ничего незначащая ерунда. Наверное, я автоматически попадаю под сигнал: «Внимание. В доме чужой!», и папа с Маргаритой переходят на военное положение.

– Здравствуй.

– Привет.

– Ты выросла.

– Ага.

Отправив куртку на вешалку, я вспомнила, что папа просил привезти тапочки, и быстро достала их из чемодана.

– Проходи в гостиную, сейчас будем пить чай с пирожными. Я не мог вспомнить, какие ты любишь: шоколадные или ванильные, поэтому купил и те, и другие.

– Большое спасибо.

Папа пошел в кухню, а я какое-то время смотрела ему вслед. Он тоже за этот год изменился: немного пополнел и стал еще более солидным. Даже если бы я не знала, что Андрей Андреевич Овсянников работает директором производства на мебельной фабрике, я бы непременно угадала в нем начальника.

– Добрый день.

Вздрогнув от неожиданности, оборвав ход мыслей, я повернула голову и увидела Маргариту. Она всегда интересно и стильно одевалась, и сейчас белые джинсы и длинная бордовая рубашка подчеркивали ее красоту и молодость. Три года назад, при первом знакомстве, я внимательно сравнивала нас и пришла к выводу, что нет ничего в чем бы мы были схожи. У Маргариты красивая фигура, а я – кожа да кости, у нее прямые черные волосы, а мои… Пожалуй, цвета мокрой глины. У нее большие кукольные глаза, а у меня миндалевидные. Конечно, сравнивать ребенка и двадцатипятилетнюю ухоженную с головы до ног девушку – глупо, но и сейчас картина точно такая же. Нужно признать, я по-прежнему являюсь весьма тощим экземпляром вселенной.

– Добрый день, – ответила я, и убрала прядь волос за ухо.

По лицу Маргариты нельзя было понять, насколько сильно ее огорчил мой приезд: отнеслась ли она к этому как к рядовому кошмару или речь идет о глобальной катастрофе. Хотя, для меня всегда было большим вопросом, испытывает ли Маргарита такие же чувства, как я и другие люди на планете Земля? Пока не приходилось видеть ее рассерженной или, наоборот, веселой. Но самое удивительное, что жена папы – практикующий детский психолог, и при этом она никогда не улыбается. Хотя, возможно, Маргарита – специалист по тяжелым случаям.

– Дина, мой руки и иди к столу! Марго, ты чай будешь?! – донесся с кухни голос отца.

– Сделай зеленый, я присоединюсь к вам минут через пять, – ответила она, развернулась и скрылась за дверью спальни.

Я не знала, как поступить с чемоданом. При встрече отец обычно говорил: «Мы освободили полку в шкафу, переложи свои вещи». Но сейчас слова не прозвучали, и отчего-то сердце кольнула тревога.

«Колесики грязные, чемодан точно нельзя тащить в комнату», – пронеслась разумная мысль.