Но было и то, что по-прежнему напоминало мне о том, что все-таки я московская девочка и когда-то была тут дома. Некоторые традиции уже так плотно и незыблемо вплелись в мою жизнь, словно были чопорными британскими по происхождению. Завтраки в любимом кафе возле дома, где за 20 лет не поменялся ни бариста, ни официанты и все по-прежнему помнят, что капучино покрепче, а молочной пенки поменьше. Книжный магазин, в котором по нескольку часов могла бродить среди полок, и продавцы в нем, которые уже отлично знали, что любит читать мой муж, а что мои дети.

Парфюмерный магазин, куда привозили для меня вечный мой японский парфюм номер 3 и где скидку дают всем моим подругам только по моей фамилии и никакие карты не нужны. Парковщик у супермаркета, пожилой, но словно законсервированный в своем возрасте, веселый и вечно подшофе с неменяющимся вопросом: «Ну что там Альпы, стоят?»

Так бы и продолжалось, катилось бы себе, как остро заточенные коньки по гладкому льду в парке Горького, так и сбегала бы я к подругам в Москву, так и продолжали бы мы устраивать наши девичники с разговорами и секретами: о мужчинах, своих и чужих, о подругах, далеких и близких, о людях, живых или мертвых, и, конечно, о нем. Он был неотделим от Москвы, а Москва была им. Он был лишь историей в жизни, но странной такой, у которой было начало, но конец так невнятен. Как фильмы заумных маститых режиссеров, которые обрываются на самом интересном месте и дальше простор для фантазии зрителя. Такое «кино не для всех».

Все это нисколько не мешало мне быть хозяйкой в Мюнхене, матерью и женой. Какой я была? Я себя не берусь судить; глядя на фото сейчас, мне кажется, все было идеально, четко – и чувства, и радости, и неудачи. Мне кажется, я была преданной и терпеливой, и всепонимающей всепринимающей. Такая картинка из глянца, а что там за сценой зрителю не покажут, лишь только конечный продукт. А как там за сценой, до финального глянца, знают лишь те, кто был рядом, – режиссер, визажисты, агенты и девочка на побегушках, та, что юна и восторженна и вечно в ответе за кофе.

И если бы знать мне тогда, что я потеряю свой московский мир, и эту квартиру, беленькую и светлую, с яркими пятнами картин на стенах, с запахом дорогого паркета и бархатными диванами, широкими, на американский манер. И если бы знать, что вид из окна будет уже не моим и я отпущу все, но не забуду ни запах, ни чувства, ни краски, ни ощущение счастья, когда я входила домой, прилетая ночным рейсом из Мюнхена.

#remingtonnumber1

Открываю окна осенние,Курю в солнечное сплетение.Подпеваю не в ноты Zaz,Рисую стрелки, драматизм в самый раз.Воробьи за окном в смятении,Какое тихое воскресение.А я им танцую, смеясь.Им плевать. Я подпеваю Zaz.Стрелки часов подходят к финишу.Книгу или французские фильмы?И то и другое будет чудесно сегодня.Мы с Zaz заканчиваем петь. Полдень.Ты меня не читаешь, без обид.Не обидно. Ни капельки не болит.Ты меня не читаешь. Плевать хотела.Аспирин и шампанское. И отболело.Не заметили, как стали взрослыми.Не придумали даже, что будет после.А после она исчезла, без адреса, чао.А он остался на месте. Полегчало?Он понял, что проиграл,Через сотни других начал.Ночами часто не спал,Подолгу в окно молчал.Весной и осенью ждалЕе в серебро зеркал.Ее родной силуэт,Но ее больше нет.Вьюга накрыла след.За следом пропал секрет.Снова бубновый валет.Гадалка не даст ответ.Ровно пять сигарет.Бред.А могла быть историяПро южное синее море.Его и ее территория.И окна зашторены.Без лишней риторики.Магнолия. Южные дворики.Любовь навсегда. В теории.А на практике…Не было никакой тактики.Оба уже прагматики.Точность из математики.Лишь серебристые фантики.Остатки былой романтики.А если совсем по-честному,То мне даже интересно,Можно ли склеить прошлое,Плохое ли, или хорошее.И я набираю твой номер на память.– Здравствуй… попробуем все исправить?

ешение продать квартиру пришло спонтанно. Дети выросли, и Москва была им совершенно не интересна, Мюнхен уже прочно вошел в их жизни, очередной российский кризис уже наступал на пятки, да и рядом стали строить огромный новый дом с подземными паркингами и консьержем. Муж прогнозировал падение цен на недвижимость, а я за 20 лет так привыкла ему доверять, слепо и безоговорочно, что ни грамма сомнения не мелькнуло в моей белой голове. Вообще двадцать беззаботных лет с ним приучили меня не сомневаться и разнежили меня до предела. Мне не нужно было ни о чем думать, моя миссия в семье была прекрасна и проста: выбор отеля для отдыха, выбор авиабилета, выбор новой сумочки, выбор блюд на завтрак, обед и ужин. Ничего сложного, но и никакого развития. Иногда по ночам я лежала и думала, что жизнь идет, все прекрасно, я на своем месте, чего еще желать? Но предательские кошки уже начинали скрести в душе своими острыми коготками, сначала будто бы играючи задевали мою непоколебимость, но чем дальше, тем агрессивнее царапали они мое внутреннее «я», уверенное в своем жизненном пути «счастливой домохозяйки».

По-прежнему я раздавала бесплатные советы и креативила за кухонным столом, сводила нужных друг другу людей и радовалась за своих друзей, когда они находили себя и друг друга в этом мире. Себя же я так и не могла найти. Поэтому очередная авантюра с продажей квартиры и покупкой другой, в новом соседнем доме, показалась мне неплохим поводом занять себя.

Квартиру мы продали довольно быстро, тот случай, когда и маклер умница, и квартира красавица, и желание есть, всем кризисам вопреки. Цены на недвижимость уже стали падать в Москве, и я было подумала, что квартиру никто не купит, и успокоилась окончательно. Я по-прежнему прилетала в свой маленький уютный мир, дышала им и наслаждалась той мыслью, что он у меня есть. Несколько раз приходили потенциальные покупатели, ходили по моей квартире, разглядывая каждый уголок с восторгом или скепсисом, я на автопилоте журчала что-то о прелести района, но вид у меня был раздраженный и не очень приветливый, сдобренный наигранной механической улыбкой. Покупатели пытались сбить цену, мол, кризис и все такое, но мне было наплевать, ибо я была не готова расстаться с моей красоткой. Я подумала, что соглашусь продать ее тому, кто придет и влюбится, оценит ее и скажет – это то, о чем я мечтал, она идеальна, и не станет придираться к мелочам. Не терплю мелочных людей. Мне хотелось, чтобы следующие жильцы искренне были влюблены в мои диваны и виды из окон, в мои тяжелые шторы и кремовую кухню. Квартира была для меня живой и мне было важно передать ее в хорошие руки, как часто пишут в объявлениях о продаже щенков.

Я прилетела в Москву в 4 утра, а в 4 часа вечера должна была лететь по делам в Китай. По дороге в аэропорт Мюнхена мне дозвонилась маклер и уговорила показать квартиру. Я отпиралась, до этого в Москву прилетал мой муж, и я была уверена, что квартира к показу не готова. Маклер настаивала, и я, как существо, так и не научившееся внятно говорить короткое слово «нет», сдалась и оставшееся время до самолета отчаянно звонила в Москву в надежде организовать какую-нибудь помощницу по хозяйству.

Когда объявили посадку, надежда найти скорую помощь практически испарилась. И я была счастлива, как третьеклашка, который не выучил урок, но его пронесло, к доске вызвали соседа по парте.