Никакому духу не удалось бы хранить столько зданий, не обладай он изрядной силой. Тогда чего же он боится?

— Слушай, Боб. Не знаю, что тебя так огорчило, но мы не можем терять время дальше. До заката остались считанные часы, а эта гадина все еще способна проникать сюда из Небывальщины, чтобы нанести удар кому-нибудь еще. Мне нужно знать, что это такое, и куда оно нацелится на этот раз, и как надрать ему задницу.

— Ох уж эти смертные, — сказал Боб. — Всего вам мало. Вечно вам нужно узнать, что за следующим перевалом, отворить следующую дверь. Пора бы тебе, Гарри, научиться останавливаться вовремя.

Некоторое время я молча смотрел на него, потом покачал головой.

— Начнем с того, что нам известно — с самых основ, и будем продвигаться постепенно.

— Черт подери, Гарри.

— Призраки, — вслух рассуждал я. — Призраки — существа, обитающие в мире духов. Собственно, это образы и эмоции, оставленные личностью в момент ее смерти. Они отличаются от людей или разумных духов вроде тебя. Они не меняются, не растут — они просто есть, выражая то, что чувствовали, когда умирали. Вроде несчастной Агаты Хэгглторн. Не повезло бедолаге.

Череп отвел от меня взгляд своих пустых глазниц и промолчал.

— Итак, призраки — существа потусторонние. В нормальном виде их не видно, однако при желании они могут создавать себе оболочку из эктоплазмы и объявляться в реальном мире — если они, конечно, достаточно сильны для этого. Но чаще их физическое присутствие едва ощущается — так, холодное пятно или дуновение ветерка, или чуть слышный звук. Верно?

— Брось это дело, Гарри, — сказал Боб. — И вообще, я с тобой не разговариваю.

— Но делать они могут много чего. Они могут швыряться предметами и двигать мебель. Имеются документальные свидетельства того, как призраки наводили тень на солнце, устраивали небольшие землетрясения, и все такое — но такие случаи более чем редки. И потом, всякий раз это происходит с каким-то умыслом, имеющим отношение к их, призраков, смерти.

Боб шевельнулся, словно хотел добавить что-то, но, клацнув зубами, промолчал. Я ухмыльнулся. Мне удалось-таки подкинуть ему головоломку. Не найдется такого разумного духа, способного устоять перед головоломкой.

— Выходит, — продолжал я, — если кто-либо, умирая, оставляет за собой особо сильные эмоции и переживания, то и дух его получается сильнее. И вреднее. Как, возможно, этот Кошмар.

— Возможно, — ворчливым тоном согласился Боб и тут же отвернул череп лицом от меня. — Я с тобой еще не разговариваю, Гарри.

Я постучал карандашом по чистой странице.

— Хорошо. Мы знаем, что эта тварь ломает границу между нами и Небывальщиной. Это облегчает призракам задачу пересечения границы — значит, вот почему в последнее время у нас столько хлопот.

— Не обязательно, — не выдержал Боб. — Возможно, ты смотришь на эту проблему не с той стороны.

— А? — спросил я.

Череп снова повернулся лицом ко мне; глаза его возбужденно сияли.

— Кто-то еще баламутит этих духов, Гарри. Может, их нарочно терзают и мучают с целью вывести из себя и устроить бучу.

Что ж, тоже мысль.

— Ты хочешь сказать, кто-то избирательно подстегивает самых сильных духов, провоцируя беспорядки?

— Вот именно, — кивнул Боб и тут же спохватился, открыв рот. Потом повернул череп лицом к стене и принялся гулко колотиться о нее костяным лбом. — Ну и дурак же я.

— Беспорядки в Небывальщине… — задумчиво произнес я. — Но кто это может делать. И зачем?

— Считай, ты меня подловил. Тайна, и еще какая. Этого мы не знаем. Самое время пропустить пару пива.

— Беспорядки в Небывальщине помогают кому-то проникать к нам, — продолжал я. — Что же получается? Получается… тот, кто наложил эти заклятия-пытки, мостит ими дорогу для чего-то… — я подумал о мертвых животных и разбитых машинах. — Для чего-то такого, что мало не покажется, — я подумал о дрожащем, сходящем с ума Микки Малоне. — И этот кто-то становится все сильнее.

Боб снова посмотрел на меня и вздохнул.

— Ох, ладно, — сказал он. — Господи, Гарри, ты хоть иногда сдаешься?

— Ни за что.

— Тогда уж лучше помочь тебе. Ты даже отдаленно не представляешь, на что ты здесь напоролся. А стоит тебе выступить на него вслепую, и тебя можно считать покойником — до рассвета тебе не дожить.

— Не дожить до рассвета, — повторил я. — Клянусь звездами, Боб, на кой черт тебе все эти мелодраматические обороты? Уж сказал бы прямо, что я пойду на корм рыбам.