Я попытался перевести дух, не высунув при этом ни одной части тела за границы круга — это разрушило бы защиту, разом лишив круг энергии. Руки мои тряслись, да и в ногах я ощущал неприятную слабость. Сьюзен тоже заметно дрожала.

Демон подковылял к нам ближе. Теперь, в свете моего жезла, я хорошо разглядел его и тут же пожалел об этом. Он был чудовищно уродлив, гадок, мускулист, и я сравнил его с жабой только потому, что не нашел ничего другого, хоть отдаленно его напоминающего. Он зыркал на нас своими автомобильными фарами и молотил кулаком по защитному барьеру магического круга. Каждый его удар высекал сноп голубых искр, и тогда он злобно шипел — звук, надо признать, на редкость жуткий.

На улице тем временем продолжала бушевать гроза, хотя раскаты грома и приглушались толстыми стенами подвала.

Сьюзен прижималась ко мне, чуть не плача.

— Почему он нас не убивает? Ведь он совсем рядом.

— Не может, — утешил я ее. — Он не может прорваться сквозь щит, и не может сделать ничего, чтобы разорвать круг. Так что до тех пор, пока кто-нибудь из нас пересечет эту линию, мы в безопасности.

— О Боже, — сказала Сьюзен. — И сколько нам придется здесь оставаться?

— До рассвета. С восходом солнца ему придется уйти.

— Но здесь ведь не видно солнца, — возразила она.

— Это и не нужно. Эта тварь соединена с тем, кто ее призвал и отправил сюда, этаким невидимым силовым проводом. Стоит солнцу взойти, и этот провод порвется, и он исчезнет — как шарик, из которого вышел весь воздух.

— А солнце скоро взойдет? — поинтересовалась она. Гм, резонный вопрос.

— Ну... да. Часов где-то через десять.

— Ох, — только и сказала она, положила голову на мою обнаженную грудь и закрыла глаза.

Демон не торопясь брел по кругу в надежде найти брешь в барьере. Пускай его ищет. Я тоже закрыл глаза и попытался думать.

— Э... Гарри... — неуверенно начал Боб.

— Не сейчас, Боб.

— Но Гарри... — не сдавался он.

— Черт возьми, Боб. Я пытаюсь думать. Хочешь быть полезным — попробуй объяснить, почему эликсир бегства, в качестве которого ты был так уверен, на Сьюзен не подействовал.

— Гарри, — запротестовал Боб. — Именно это я и пытаюсь тебе сказать.

— Здесь теплеет? — сонно пробормотала Сьюзен, прижимаясь к моей груди. — Или это просто мне так хорошо?

Страшное подозрение пронзило меня. Я посмотрел на Сьюзен, и душа моя ушла в пятки. Ох, нет! Этого не могло быть.

Она подняла на меня затуманенный взгляд.

— Мы ведь умрем здесь, да, Гарри? Тебе никогда не хотелось умереть, занимаясь любовью?

Она с отсутствующим видом поцеловала меня в грудь.

Это было приятно. Нет, правда, очень здорово. Я старался не глядеть на ее обнаженную спину у меня под руками.

— Я мечтала об этом много, много раз, — выдохнула она мне в грудь.

— Боб, — начал я, теряя терпение.

— Но я же как раз об этом, — взмолился Боб. — Я и пытаюсь! Она схватила не тот эликсир и сглотнула одним махом, — череп Боба чуть повернулся в мою сторону, и огоньки в глазницах вспыхнули ярче. — Кстати, согласись: приворотное зелье сработало на все сто.

Сьюзен целовала мою грудь и терлась о мое тело движениями, не подобающими воспитанной леди. Это было до ужаса приятно, но до еще большего ужаса мешало сосредоточиться.

— Боб! — взорвался я. — Гадом буду, если не запру тебя в стенной сейф на ближайшие двести лет!

— Но это же не я виноват! — обиженно возразил Боб.

Демон понаблюдал своими жабьими глазами за тем, что творилось внутри круга, потом ногами расшвырял с пола валявшийся хлам, очистив себе место, присел на корточки и принялся ждать, терпеливо и неутомимо — ни дать, ни взять кот, поджидающий мышь у норки. Сьюзен смотрела на меня восхищенными глазами и то и дело пыталась увлечь на пол, за пределы защитного круга. Боб продолжал хныкать, доказывая свою невиновность.

Кто там сказал, что я не умею развлечь леди?

Сьюзен охватила меня за шею и пригнула, чтобы поцеловать в губы. Это было не лишено приятности. Чертовски, гм, любопытно. Абсолютно страстно, бездумно, без малейшего намека на колебание, не говоря уже о стыдливости. И, кстати, на какое-то внешнее побуждение. Примерно через минуту я не выдержал и оторвался от ее губ перевести дух. Губы саднило. Она подняла на меня сияющий взгляд.