– Они намекнули тебе, что этот Семыгин стоит дорого, а ты ответил, что для нас это не проблема?
– спросил Ленька.
– И они сразу засуетились и сказали, что Семыгин будет встречать нас при входе?

– Вот именно.

– Зря вы его так балуете, - укоризненно покачала головой тетя Таня, молча слушавшая весь разговор.

– Это не баловство, а необходимость, - возразил Андрей.
– Закалка на всю дальнейшую жизнь.

Тетя Таня только рукой махнула - было видно, что вообще-то она очень довольна, но ей неудобно вводить племянника в расход.

И через пять минут Андрей и Ленька шли к автобусной остановке. Для Леньки это было путешествие в будущее. Для Андрея - путешествие в прошлое, во время которого из-за единственного неосмотрительного шага можно сорваться в ад.

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

"И... И вижу, значит... Ну, вас, в общем вижу..."

(Голос Федора. Говорите обо мне в третьем лице. Нам важен ваш рассказ, по порядку.)

"Хорошо. В общем, вижу я здоровенного мужика, просто гору, а не мужика, и этот мужик усмехается.

– Не бойся, дед. Лучше в квартиру впусти. Чтобы поговорить поспокойней.

– О чем мне с тобой говорить?
– спрашиваю.

– О том, чтобы ты других глупостей не наделал. Не на лестнице же нам с тобой обсуждать, как ты за Сизовыми охотился, - говорит, понизив голос, чтобы, видно, кто из соседей через дверь случайно не расслышал.

У меня прямо колени подкосились. Ни слова не говоря, отпираю дверь, впускаю незваного гостя, тот оглядывается.

– Слышал я от майора Наумкина, что ты квартиру в достойный порядок привел, после погрома. Все успеваешь!

– Да уж, стараемся, - говорю.
– А вы, значит, майора знаете? Выходит, тоже милиция?

– Допустим.

– И в штатском... Значит, по особо важным делам и в немалом чине, раз форму не носите.

– Сообразительный, дед!
– говорит.
– Но ты зови меня просто Федором, старательный ты наш. Своими стараниями ты нам так напортил, что хоть за голову держись!

– Это как это так?
– осторожненько спрашиваю.

– А вот так. После того, как ты Олега Сизова подстрелил, Сергей Сизов в бега подался, а Антон сидит, сдавшись по достаточно мелкому делу, и фига с два теперь насчет других дел колоться станет.

– Ничего себе "мелкое дело"!
– говорю.
– Жизнь семьи загублена... Но с чего вы взяли, - спохватываюсь, - что это я Олега Сизова убил?

– А больше некому, - улыбится этот здоровяк.
– Так что не виляй, дед. Я ж все о тебе знаю. Как узнал, что Пигарев был отставным военным, так, думаю, дай-ка пошукаю насчет его окружения. И узнаю я, что в его квартире некий Михаил Григорьевич Соловьев живет, и что этот Соловьев - гений!

– Это я-то гений?
– недоверчиво интересуюсь.
– Пенсионер без штанов?

– А кто ж еще? Мне так в Москве и сказали, где я о тебе справки наводил. "Таких гениев стрельбы, каким был Соловьев, больше нет и не будет. Он оружие нутром чувствовал! Дашь ему новый пистолет на испытание - он в руке взвесит и с первого выстрела в десяточку кладет. Такое чудо раз в сто лет рождается! Сейчас-то, - говорят, - ему лет семьдесят, так что он, наверно, одряхлел и уже не тот..." Нет, думаю, дудки! Старый вол борозды не испортит! Есть бандюга, убитый великолепным выстрелом, и есть чудо-стрелок, у которого прямой повод за друга мстить. Как не сложить два и два?

– Но если вы знаете, то и майор, выходит, тоже?
– спрашиваю.

– Во-первых, говори мне "ты"!
– басит он.
– Во-вторых, майор ничего о тебе знать не может, потому что сведения на тебя до сих пор засекречены и мне в Москве твою папочку открыли по дружбе и из уважения к моему положению. А мне, дед, никакого резона нету тебя Наумкину сдавать, или кому бы то ни было. Может, я и не прав, но готов я с миром тебя отпустить. Такое восхищение ты во мне вызвал, что очень не хочется, чтобы тебе под конец жизни срок намотали за какого-то поганца.

– А от меня в ответ что надо?
– сразу же любопытствую.

– Рассказать мне все от и до. И прекратить самодеятельность. Без моего разрешения шагу не ступать!.. Да, я вот тут прихватил, давай-ка нальем, чтобы тебе веселее рассказывать было.

И достает бутылку водки.

– Надо же, какие дни!
– говорю.
– Все меня "беленькой" потчуют! Скоро сопьюсь совсем!

– Со мной, дед, пить легко и приятно, как правду говорить, ухмыляется этот, значит... ну, товарищ полковник, как я потом о тебе узнал.
– Где у тебя тут посуда?