– Ясно, - кивает он.
– В общем, дед, ты у нас вольный стрелок получаешься. В таком качестве и будем тебя держать.

Ну, собрались мы, выходим, и я спрашиваю по пути:

– Ты ведь машине велел поодаль ждать, чтобы возле моего подъезда не засвечивать?

– Верно, - отвечает.
– Мы высовываться не должны. Ведь и те ребята, которых я отобрал для операции, добирались разными рейсами, отдельно от меня. Чтобы лишнего шороху не прошло.

– Все ребята твои?
– спрашиваю.

– Нет, - говорит, - ещё из Самары есть, хорошие парни. Транспорт тоже самарский.

– Послушай, - заговариваю я о том, что меня все это время дергает, будто зуб больной.
– Если в смерти Васильича не братья Сизовы виноваты, то кто же?

– Не беспокойся, не уйдут они, - басит он.
– Считай, на мне эта ответственность лично перед тобой...
– поглядел на меня, увидел, что очень я нервничаю, и добавляет.
– Хорошо, подскажу тебе немного. В начале у нас два факта есть. Первый - твой друг Пигарев, "Васильич", как ты называешь, ни в каких сомнительных махинациях участвовать бы не стал. Значит, дело, которое предложил ему Букин, выглядело абсолютно чистым - или, по крайней мере, Пигарев считал, что с его стороны оно будет абсолютно чистым, без надобности мошенничать.

– Да, но почему он договор с Букиным даже от семьи скрывал?
– говорю я.

– А вот это и есть второй факт. Два объяснения - или стеснялся, или не хотел, чтобы хоть одна живая душа лишнее знала. Тем более, женская, которая проболтаться может... Что стесняться ему было нечего - это мы умозаключили. Выходит, он влез в какое-то дело, которое грозило ему опасностью, если об этом узнает кто-нибудь посторонний... Причем для пользы дела ему было надобно, чтобы его паспорт пока что у Букина лежал... Схватываешь, дед? Можешь ты себе представить, чтобы такой человек, как Пигарев, не побежал в милицию заявлять об утрате паспорта, едва обнаружил бы его потерю? Сам говоришь, что человек был аккуратный, законопослушный, и не в его характере было с документами хитрить. Значит, если он своим говорит, что паспорт потерялся, а сам в милицию не идет, то на самом деле он знает, где паспорт! И знает, что паспорт может пролежать в этом месте дольше, чем до дня выдачи пенсии.

– Так...
– взвешиваю я.
– Договор с Букиным, о котором никто не должен знать, чтобы Васильич опасности не подвергся... А кто-то взял и узнал... Вот что получается?

– Получается, - кивает.

– А узнать только от Букина мог, так?

– Приблизительно. Скажем лучше, все ниточки через Букина ведут - уж он-то должен знать, кому о договоре с Пигаревым говорил! И расскажет в конце концов... Но сейчас не вздумай форсировать события. Всему свой черед.

Шипов многое знал, кто же еще, соображаю я. Но от Шипова, опять-таки, веревочка к братьям Сизовым вьется, которым, и правда, особого резона устраивать погром не было, чтобы свое основное дело по торговле людьми не засветить. Но разве Шипов только с Сизовыми мог быть связан? Да, есть над чем мозгами пораскинуть...

А тут как раз мы к микроавтобусику подходим. Номера, вроде, самарские, но так сильно снежной грязью забрызганы, что особенно не разглядишь, тем более в темноте. Нарочно, наверно. В автобусике шестеро нас ждут, считая шофера. Все, сразу видно, ребята серьезные.

– Михаил Григорьевич Соловьев, прошу любить и жаловать, - представляет меня товарищ полковник.
– Он вел наблюдение за домом Сизовых накануне исчезновения одного и явки с повинной другого - надеялся доказательства собрать, что это они на квартиру его друга нападали - и видел, как тот, что исчез, обрезом размахивал, и говорил, что надобно всех перебить... Так что, похоже, не один заложник у них сейчас, а больше - и все ещё недавно были живы. Поехали!
– автобус трогается, а он обращается ко мне.
– А от вас, Михаил Григорьевич, требуется смотреть в оба. Вы знаете местность вокруг дома, знаете, откуда за ним можно втихую наблюдение вести, откуда что просматривается - так что подсказывайте нам, как подрулить как можно незаметней. При том, чтобы как можно ближе, разумеется.

– Тогда, - говорю, - лучше сразу на дорогу вокруг города выскочить, и свернуть с неё к дому Сизовых не по улице Энгельса, а чуть дальше, где задами дорога проходит. Там между заборчиков очень удобно прокатиться. Я из окна чердака разглядел.

– Значит, так и поедем, как Михаил Григорьевич предлагает, - говорит товарищ полковник.

Вот и едем, молча. Подъехали с задов к домам Сизовых, вылазим по одному.

– Как по-вашему, Михаил Григорьевич, - спрашивает товарищ полковник, если мы в доме Сизовых свет зажжем, будет с улицы видно или нет?

– Если в той комнате, за которой я наблюдал, - говорю, - то с улицы свет был не виден. Ну, может и будет отблеск какой на ветвях, но его любой прохожий за отблеск уличного фонаря примет, если вообще внимание обратит.

– Очень хорошо, - говорит полковник.
– Тогда ведите нас. И, желательно, через ту дыру в заборе, которую заметили. А вы двое, - своим ребятам приказывает, - проверьте сперва местность, особенно этот заброшенный дом.

Они тут же в темноте исчезли, потом вернулись, докладывают, что все чисто. И веду я их, значит, через дыру в заборе, поднимаемся на крыльцо, товарищ полковник ключи достает - видать, у майора Наумкина получил - и дверь отпирает. Заходим, и я им начинаю изображать, в лицах почти что, как они между собой общались, как руками размахивали, как Сергей Сизов на крыльцо с обрезом выскакивал и как его назад в дом затаскивали... Надо сказать, в комнате все аккуратно прибрано и вымыто, даже лампочка новая ввинчена, и никаких следов того, что только вчера здесь кому-то череп разнесли. Полностью все затушевали, гады. Полковник слушает, у себя в книжке пометки стрелочками делает, на листочке с нарисованным им планом дома, иногда о более-менее точном времени спрашивает, иногда кивает кому-нибудь из своих ребят, которые дом осматривают и ему на ухо вполголоса результаты докладывают.

– Все ясно, - говорит под конец.
– Теперь в другой дом пойдем.

Мы идем, я показываю им тропинку утоптанную, и по ветхому крыльцу поднимаемся мы в дом. Я им лесенку на чердак показываю, а они половицы прохлопывают и простукивают.

– Есть!
– говорят.
– Теперь только подцепить...

Светят фонариком и, подцепив, открывают люк в подпол. Туда вполне пристойная лесенка ведет. Один по ней спускается, потом зовет:

– Все точно, товарищ полковник! Здесь они пленников держали, только опоздали мы!