Вокруг нас опускалась ночь. Женщина скатилась с меня, отползая прочь, словно я был самим Уриэлем. Я попытался найти в себе силы сказать что-нибудь, чтобы успокоить её, но боль была слишком сильной. Лучшее, что я мог сделать, это стиснуть зубы и не закричать в агонии.

Она отползла почти на противоположную сторону лужайки и съежилась на земле, наблюдая за мной с растущим недоверием и ужасом. Слишком поздно я осознал, что мои губы раздвинулись в беззвучном крике, и она увидела мои удлинённые клыки.

— Ради Бога, что ты такое? — её голос был не более чем сдавленным вздохом ужаса.

Я проигнорировал её вопрос, у меня были дела поважнее. Мне нужно было взять себя в руки, иначе я был обречён. Если я не соберусь, то не смогу спасти себя в данный момент, и не смогу бы спасти её тоже, не то, чтобы меня это особенно заботило. Она втянула меня в эту историю с самого начала.

Она должна помочь мне выбраться из этого, хочет она того или нет. Я вздрогнул, вынуждая агонию отступить. Через несколько минут я не смогу сделать даже этого; ещё несколько минут и я буду без сознания. К утру я, вероятно, буду мёртв.

Меня это волновало? Я не знал, имело ли это значение, так или иначе. Но я не хотел оставлять её там, где Нефилимы могли её достать. Я лучше прикончу её сам, пока они не разорвали её тело на куски, пока она будет кричать о помощи, которая никогда не придёт.

Я глубоко втянул воздух, собираясь с духом.

— Нужно… развести… огонь, — выдавил я, чувствуя, как головокружение давит на мой мозг, чувствуя, как темнота смыкается.

Я мог слышать монстров в ночном лесу, низкое, гортанное рычание Нефилимов. Они разорвут её на части прямо у меня на глазах, а я буду парализован, не в силах ничего сделать, кроме как слушать её крики, когда они съедят её заживо.

Всё начинало исчезать, и небытие взывало ко мне, песня сирены была такой соблазнительной, что мне хотелось отдаться ей, уплыть в это прекрасное место, тёплое, сладкое место, где боль прекратится. Мне удалось взглянуть на женщину — она свернулась калачиком, не двигаясь. «Наверное, хнычет», — подумал я, борясь с головокружением.

Бесполезный человек, которому в любом случае место в аду.

А потом она подняла голову и пристально посмотрела на меня, и я с лёгкостью прочитал её мысли. Она собиралась сбежать, и я не мог её винить. Она не продержится и пяти минут в темноте, но, если повезёт, я буду без сознания к тому времени, как они начнут отрывать её плоть от костей. Я не хотел слышать её криков, когда она будет умирать.

Ещё одна попытка, и потом пошлю всё к чертям. Я попытался встать, вытащить последнюю унцию силы из своего отравленного тела, в попытке предупредить её.

— Не надо… — сказал я. — Тебе нужен огонь… чтобы отпугнуть их.

Она поднялась сначала на колени, потом на босые ноги, и я откинулся назад. Больше я ничего не мог поделать. Она была напугана и она сбежит…

— И как же мне разжечь огонь? — язвительно сказала она. — У меня нет спичек, и я не из тех, кто ходит в походы.

Я едва смог выдавить из себя слова.

— Листья, — выдохнул я. — Хворост. Ветви.

К моему остекленевшему удивлению, она начала поблизости собирать всё для розжига, и через несколько минут у неё была аккуратная маленькая кучка, с ветками и поленьями сбоку.

Последние сумерки медленно угасали, и я мог слышать их за поляной — странный, шаркающий звук, который они производили, и ужасный запах разлагающейся плоти и запёкшейся крови.

Она посмотрела на меня, выжидающе, нетерпеливо.

— Огонь? — подсказала она.

— Моя… рука, — едва выдавил я. Последняя унция энергии исчезла, и благословенная тьма ворвалась внутрь. И моей последней мыслью было, что теперь всё зависит от неё. Я сделал всё, что мог

И ночь сомкнулась вокруг нас.

Глава 3

ОН ПОТЕРЯЛ СОЗНАНИЕ. Я смотрела на него, разрываясь. «Я должна оставить его, — подумала я. — Я ничего ему не должна, и если у меня есть хоть капля здравого смысла, я уберусь отсюда к чёртовой матери и оставлю его на произвол судьбы».

Но я слышала эти звуки в темноте и от них кровь стыла в жилах. Они звучали как крики диких животных, и, по правде говоря, я никогда не была любительницей прогулок. В моем представлении тяжелая жизнь — это выйти без макияжа. Если эти твари любят есть мясо, значит, они обедают распластавшимися на земле, поджидавшими их жертвами. Даже стало пахнуть так, словно он уже был слегка поджарен на углях. Я ничего ему не должна. Что с того, что он вытащил меня из пасти ада… или что это было? Он был тем, кто толкнул меня туда. Кроме того, он только слегка обжёгся, а вёл себя так, будто получил ожоги третьей степени по всему телу. Он был королём драмы, первым после моей матери и моего последнего парня. Я часто встречала таких людей на протяжении своей жизнь.