Шрифт:
«Вмиг потухли костры, да застыла вода, Крик не выдавить с силой, не сбежать никуда! Так вливалось в образ совершенство небес, Так рождался призрак всех месс».
Пока тварь не очухалась, тело в два рывка оказалось у его бока и вновь погрузило в тушу белое копье. Химера, не обрывая визга, затряслась и попыталась как-то помешать. Ударить жалами, достать клешнями, плюнуть кислотой… Но поздно – тело уже отскочило и повторило свой… Ритуал?
«Ритуал, ритуал, ритуал сожжения кукол! Ритуал, ритуал, обнаженные куклы в цветах. Ритуал, ритуал, ритуал сожжения кукол! Ритуал, ритуал, да по ветру развеянный прах!»
Стоило еще одной порции энергии исчезнуть, как визг твари усилился, перейдя в разряд оружия. От него закружилась голова, а во все стороны от туши химеры ударили волны золотистого сияния, что начало корежить и выкручивать пространство и материю, превращая все вокруг в переплетение абстрактных фигур из уже неопознаваемой смеси вещества и энергии.
«Оживает кукла, кукла, кукла. Оживает кукла, кукла, кукла - Оживает кукла. Ритуал, ритуал, обнаженные куклы в цветах».
Но телу было глубоко срать. Вокруг него пространство мгновенно возвращалось в норму, а лишняя энергия поглощалась черным туманом, льющимся из правой половины тела.
«Оживает кукла, кукла, кукла. Оживает кукла, кукла, кукла - Оживает кукла».
Следующий рывок для химеры стал последним. Тело с ходу всадило в потерявшего ориентацию противника не только копье, но и руку по самое плечо. После чего резко крутанулось на одной ноге, и одним мощным движением словно выбило из монстра огромный плотный шар желтого света. И тут же нанесло по нему удар черным копьем.
«Где вода – красота, погребенных в ней, Где трава – это косы избранниц богов. Сотни рыб, одно тело пропавших людей, Ветер свист – это зов берегов…»
Затихает музыка.
Золотая энергия с воем затягивается в наконечник копья.
Химера со стоном оседает, бессильно опуская конечности.
Мое тело с легким шелестом и выворачивающей суставы болью возвращается в обычное состояние.
Падаю на колени.
Сипло выдыхаю.
– И что это, блядь, такое было?
«Хе-хе», - раздался в голове какой-то нервный смешок Чешуйки. – «Ты еще не видел, что тут творится…»
Глава 287.2 - Уху, уху.
2.Уху, уху.
Так, осмотр организма.
Жив, это радует. Относительно цел – только кожа на ногах нарастает, да немного мяса осталось на ребрах нарастить. Вот только жрать хочется так, что аж живот сводит – магия-магией, но биомасса для заживления таких обширных повреждений все-таки нужна. Хм…
Я задумчиво посмотрел на химеру.
«Фу! Нельзя!» - тут же раздался в голове голос Совести. – «Плохой Андрей! Нельзя есть монстров!»
– А трахать? – уточнил у этого Гласа Разума.
«Нууу… Это можно, но только антропоморфных, молодо и симпатично выглядящих».
– Слушай, а ты точно Чешуйка? Или очередной глюк?
«Да я это, я», - нервно рассмеялась дракоша. – «Просто тебя все равно в этом плане не остановить, так что… Не можешь победить – возглавь! Хоть проконтролирую, какую пещеру ты будешь своей палкой сношать».
– Нет, ты точно не моя жена! Признавайся, где прикопала мою зеленую грудастую моралистку?!
«Я щас воплощусь и покусаю», - с легким рыком пригрозила Чешуйка.
– Ладно, ладно, верую! – устало поднял я руки и посмотрел на приближающихся со стороны города девушек.
Элли с неотвратимостью истинного танка перла прямо по недавнему полю боя, временами чавкая копытами по трупам серокожих, таща в руках здоровенный щит и секиру, а за спиной – внушительный баул с прихваченным у гномов барахлом. Сразу за ней быстрым шагом двигалась гнома-блондинка, одетая в походный брючный костюм, кольчугу и плащ. В руках Бания тащила массивный многозарядный арбалет, на поясе у нее висел короткий жезл, а за спиной – небольшой мешок. Ну а над ними, расправив большие светло-серые крылья, порхала Фив, явно выступая наводчиком на мою тушку и воздушным разведчиком.
– ЛЫСИИИИИК!!! – а нет, ошибочка. Она не разведчик, она злоебучая баньши со специальностью штурмовика-камикадзе! Иначе объяснить её вопль и последующий таран моей многострадальной груди макушкой я не могу. – ТЫ ЗЛО!!!
– Пиздеж, поклеп и провокация вражеской разведки, - ответил я… когда смог снова дышать.
– Во имя какой небритой лысости ты кинул нас с этими волосатыми любителями пихать своих лысых в небритые нелысости и полез на эту стремную лысую небритость?!
– Так, - я потер разболевшийся висок. – Первое. Слишком много лысин на одно предложение. Второе. Ты слишком долго со мной общаешься.