– Да при чем тут мой – не мой!.. – Гулевский готов был взорваться. Но наткнулся на испуганно скукожившееся личико.

– Вы бы зашли все-таки к Виталию Борисовичу! – пролепетала Цыпко. – Кабинет в торце. Как только даст команду, я тут же…

Она умоляюще прижала локотки к груди. Гулевский безнадежно махнул рукой.

– У вас с консерваторией окончательно не получилось? – уточнил он. Цыпко растерянно заморгала белесыми ресничками. – Попробуйте еще раз поступить. Может, в этот раз нам всем повезет.

Дверь торцевого кабинета с богатой бронзовой табличкой «Руководитель межрайонного следственного отдела Мелешенко В.Б.» распахнулась от удара изнутри, и в тихий коридор, едва не сбив Гулевского, с перекошенным лицом выскочил Евгений Стремянный. Губы его зло подергивались.

– Думаешь, ты в своей жизни встречал паскуд?! – прошипел он в лицо другу. – Так на самом деле ты их еще не видел.

Он ткнул пальцем себе за спину. Огладил сжавшийся кулачище:

– Спасибо тебе, Господи, что удержал суетную руку. Не дал впасть в грех… Понимаешь, решил до встречи с тобой зайти познакомиться. Представился, как положено: подполковник милиции в отставке, ныне адвокат, друг погибшего. Имею значимую информацию. Готов оказать любую помощь. Вообще без понтов!.. Так он меня послал. Оказывается, много нас тут ходит. Понадобишься, говорит, вызовем. И – освободите кабинет! Вот такой диалог на пользу дела. Ух и хряк!

В коридор возвратились следователи с лестничной клетки. Проходя мимо, со строгостью оглядели буянящего посетителя.

– Хряк – это я о вашем начальничке, – охотно разъяснил им Стремянный. – Или, может, есть кто несогласный?

Несогласных не оказалось. Оробевшие следователи бочком обтекли мутных посетителей и живенько рассосались по кабинетам.

Стремянный, не в силах успокоиться, облизнул кулак, будто остужая:

– Меня воры в законе безнаказанно не посылали!

С внезапной силой саданул о косяк, так что по дереву побежала веселая паутинка.

– Вот что, Господи! Я, конечно, понимаю, что ты из лучших побуждений. Но в следующий раз, предупреждаю, не лезь под руку.

– Остынь, богоборец. – Гулевский снисходительно потрепал искрящегося негодованием друга. – С любым можно понять друг друга, если без горячки.

– Ну-ну, – хмыкнул Стремянный.

Кабинет оказался длинным и узким, как пенал. Составленные один к одному, покрытые общей скатертью хлипкие столы упирались в массивный, двухтумбовый стол, за которым тридцатилетний, начавший тучнеть мужчина, увлеченно навис над ноутбуком. Судя по снятому пиджаку и небрежно переброшенному через плечо галстуку, именно он и был руководителем следственного отдела Мелешенко В.Б. На тумбочке сбоку от Мелешенко располагались сразу три телефонных аппарата. Один из них – с прикрабленным гербом России. За спиной стояло развернутое знамя Российской Федерации. Над знаменем, как в прочих чиновничьих кабинетах, висело фото дуумвирата – президент с премьером. Не зная наверняка, какому богу из двоих следует молиться, ушлые чиновники вышли из положения – сделались язычниками и молились на всякий случай обоим.

При скрипе двери Мелешенко нахмурился с раздражением отвлекаемого от дела человека.

– Я должен по два раза повторять одно и то же? – буркнул он. – Или что-то недопоняли?

Он поднял смурое лицо, и Гулевский понял, почему Стремянный назвал молодого и не заросшего еще салом человека хряком. При виде незнакомца живость во взгляде исчезла, как не было. Глубоко посаженные глазки, будто ряской, затянуло отчаянной скукой.

Мелешенко нацепил на нос тоненькие, в золотой оправе очочки, сверился с ежедневником. Убедился, что неизвестный посетитель в повестке дня не значится.

Подгоняюще прищурился.

Не обращая внимания на властное неудовольствие, Гулевский прошел через кабинет, выложил милицейское удостоверение и, не дожидаясь разрешения, уселся в ближайшее кресло.

Мелешенко ознакомился.

– Вы что, стаями ходите? – процедил он. – Подполковника вышиб, взамен полковник прет. Следующий, наверное, генерал. Привыкли чинами давить. По прежним временам тоскуете, когда всякие милицейские начальнички о следователя ноги вытирали. Или забыли, что следствие у нас ныне независимое? Так вот чтоб вы усвоили, – мне хоть маршал. Не имеешь прямого отношения к делу, стало быть, нечего болтаться и отвлекать занятых людей. Надеюсь, я понятно объяснился?

Он с чувством впечатал удостоверение перед Гулевским. Было заметно, что возможность хамить людям в более высоких чинах доставляет молодому начальнику свежее, мстительное удовольствие.

– Я как раз имею прямое отношение, – сдержанно отреагировал Гулевский. – Я – отец убитого Константина Погожева.

– Не понял, – озадаченный Мелешенко вновь потянулся к удостоверению.

– У него фамилия матери.

– Тогда откуда известно, что вы отец? Где написано? Свидетельство о рождении прихватили с собой?

– За две недели, прошедшие со времени убийства, хотя бы родственников можно было установить, – огрызнулся Гулевский.

Мелешенко высокомерно повел шеей. С тоской скосился на монитор.

– Ну, ты подумай. Кто ни зайдет, все наперед знают. Убийство, видите ли! А я пока знаю только, что в крови у этих двоих обнаружена концентрация алкоголя. Дня не проходит, чтоб в морг не доставили очередного упившегося бомжа. И что прикажете, по каждому случаю уголовное дело возбуждать? Нет уж, у нас перед законом все равны: что бомж, что сынок милицейского полковника! Будет судебно-медицинское заключение, тогда и поглядим… Он, кстати, у вас не хроник был? Или, может, наркоман? Сейчас это повсеместно.