Единственным источником того, что могло разогнать скуку и сбросить томящийся градус как уныния Габриеля, так и повисшей общей грусти было радио, что ловило все возможные каналы и передачи в своём радиусе.

Сначала все слушали передачи, исходящие от Управления Радиосвязью, что раньше именовалось, как Министерство Радиосвязи… да, всё, что первые дни наполняло эфир, было родом из Рейха, что после прекрасной метаморфозы переродилось в Автократорство Рейх.

Ужас и негодование от произошедшего «переворота» наполнило души ребят, но никак не отразилось в Антонии и Ротмайре. Те, кто ещё несколько дней назад был готов отправиться на штурм Канцлер Цидалис, под штандартами и знамёнами «Гегемона Революции», сейчас проклинали своего бывшего вождя за то, что он в буквальном смысле опрокинул всю оппозицию и искоренил всякий ветер свободы, провозгласив себя «Архиканцлером». Ребята испытывали к нему лютую ненависть за то, что он сделал с их друзьями и знакомыми, что доверились ему и встали в лоно этого лживого мятежа. Чувство преданности, обман и слепая ярость сковали души и сердца юношей и девушка.

Ротмайр и Антоний прекрасно знали, что это всего лишь был шаг в длинной веренице событий, что вели главного революционера к одному – власти. Всех своих сторонников и друзей, тех, кто положил жизни на алтарь его идей, он предал. Ему стало плевать на все идеи свободы, ибо чувство пьянящей власти захлестнуло его подобно приятному и дурманящему алкоголю.

Новости о «реформах» Архиканцлера повергали ребят в ощущение прострации и печали, ибо, как им казалось, что «всякая свобода теперь истреблена». Но, увы, Антоний и тем более Ротмайр явственно понимали – эти реформы лишь фикция, направленная на создание «вида» деятельности. Новый правитель умело пустил пыль в глаза собственным гражданам и более ничего. Суть правления, его методы и принципы никак не повлияли на режим и его ужасные, в чём-то омерзительные формы, выдаваемые за «акт спасения народа от развращения».

И устав от столь мраченного потока информации, всё чаще радио настраивали на то, чтобы оно ловило какие-нибудь песни…

Тут же юноша оторвался от собственных воспоминаний и снова оглядел местность, которая его окружает, и внезапно для себя приметил странный, практический мистический символизм.

Дом – это они, как оплот здравомыслия. Непроходимая лесная чащоба, что встала стеной вокруг них – та беспросветная действительность, взявшая их в кольцо, застыв молчаливым кошмаром. А котловина от снаряда, в которой и расположился дом – бездна отчаяния и застоя в которую они скатились.

И тут, на стыке двух империй они остановились, укрывшись во мраке истории и пространстве. На стыке двух миров, на их отшибе готовится решиться их судьба. В попытках скрыться между мирами, они могут остаться в забвении навсегда…

Но что это за миры? Первый, от которого они и бегут – мир тотального контроля, что остаётся позади. Это мир, где все дни до невозможности серые, а вокруг тебя окружает каменная тайга. Это вселенная, в которой от зари до зари звучат колокола и поются хвалебные мантры правителям. Именно в этом мире каждого инакомыслящего найдут и покарают, а любое отступление от официально установленного – опасная ересь, что подлежит искоренению. Это империя камня и веры, держава абсолютной власти морали и почитания личностей.

А второй мир!? Он, к сожалению, не известен и его только предстоит познать. Но даже отсюда Габриелю чувствуется зловонный ветерок, что дул с севера, словно дурное заветрие, несущие лишь мрак и внутри душевное разложение. Юноше, почему то «новый мир» казался чуждым и отталкивающим, а те развалины, что они увидели на границе, лишь разжигали пламень недоверия к тому, что может здесь твориться… Рейх, в полной своей деспотичности и безумии никогда бы не допустил наличие развалин на своей земле…

– Проклятая неизведанность, – шёпотом выругался юноша.

Габриель, оторвавшись от собственных размышлений о мире разделённым решил покинуть крыльцо, но тут послышался звук проминаемого и хрустящего снега…

Глава четвёртая. Новая доктрина

Этим временем в Южной Диархии.

«Для нужд обучения всех уровней нашего государственного, частного образования, но включая на вольной основе детские сады, школы, ВУЗы и иные заведения Корпораций, необходимо преобразование духовно-моральной доктрины. В ней мы должны донести суть того, что на самом деле нет никакой морали, полов, стыда, уважения, праведности, послушания и прочей тоталитарно-консервативной ереси, а есть только Свобода. В данной доктрине наша задача – вложить в граждан одну и самую важную идею – можно делать всё что угодно, если это не противоречит принципам и духу Свободы. Мы в этой доктрине обязаны сказать важные вещи, такие как: Спаривайтесь с кем и чем хотите, будьте раскрепощены, потребляйте что хотите, окунайтесь в омут удовольствий, отриньте уважение ко всем и плюйте на все традиции и так называемую духовность: всё это ваша – Свобода. Так же в «Новой Доктрине» мы должны изложить, что за оскорбление Вестников Свободы и всех её приверженцев следует беспощадное наказание. Так же Новая Доктрина ложиться в систему концепции Развитого Либерализма».

– Из послания Форуму Свободы от Культа Конституции.

В пространстве, как и в настроении, ширится серость и уныние, а за окнами домов по улицам свободно гуляет леденящий кости ветер, продолжавший набирать силу и поднимая в воздух, закручивая в незамысловатых вихрях мелкий мусор.

И все ветряные потоки, вихрем заворачиваясь у городского ВУЗа, временами завывая на его углах, обращаясь в печальную и плачевную песнь, давящий на души тех, кто ещё сохраняет остатки разума посреди безумия.

Это есть самый обычный университет, курируемый Корпорацией. Он явился действительно исполинских размеров. Десять этажей холодного бетона, покрытых известью, выкрашенной во всё тот же серый цвет и представляющий скорее какое-нибудь правительственное здание. Но такая безликость была весьма обманчива, ибо внутри он был отделан по самым последним нотам науки и писку корпорационной моды. Самые современные лаборатории наполнены прекрасным и инновационным оборудованием. С каждой стороны окружали стены, выкрашенные в голубовато-светлый оттенок.