В эту ночь Василий остался ночевать в подвале. Он еще раз отправлял Цыгана за водкой. Всем было весело. Болтали, пели шансон. Вспоминали, что-то из прежней жизни. Потом двое подрались, но их тут же разняли. Потом отключился свет. В конце, все расползлись по своим отсекам, и уснули. На следующее утро резко похолодало. Так, что Сидор не раздумывая одел свитер и шапочку с косичками.

– Потом, подберем тебе что-то из верхней одежды. «Ну, привыкай», – сказал на прощанье Василий, спускаясь вниз в метро на станции Луговая. А Сидор с пластиковым стаканчиком устроился вместе с Цыганом на деревянном ящике недалеко от входа в метро.

Так теперь для него начиналось каждое утро. Они по очереди с Цыганом дежурили у метро, собирая подаяния, отходя на время погреться в подвал. Остальные тоже где-то промышляли попрошайничеством, сбором стеклотары и алюминиевых банок. Рылись на помойках, выискивая старые вещи и остатки еды. Вечером все уже, как правило, пьяные, собирались в подвале. Каждый должен был внести «в общак», стеклянную трехлитровую банку, спрятанную за кирпичами в углу, по двадцать рублей за день проживания в ночлежке. Раза-два в месяц приезжал Василий за деньгами и каждый раз, ругался за то, что их всегда оказывалось меньше положенного: «А ментам чем я должен платить, что бы вас здесь не трогали, – пересчитывая мелочь из банки, возмущался Василий и, назначая старшим кого-то другого из бомжей, уезжал до следующего раза. Жизнь в подвале не отличалась разнообразием – пока светло бродили по улицам, вечером недолго играли в карты или домино, если не были совсем пьяными, и потом расходились по своим отсекам. Все хвалили эту ночлежку и старались соблюдать правила общежития так сказать. Тем более Василий тут же выселял, если кто-то начинал борзеть. С каждым днем становилось все холоднее. В середине октября в доме включили отопления, в подвале стало даже жарко. Но при этом запах от бомжей, их вещей хранящихся в отсеках становился все более тяжёлый. Сам Сидор, раз в неделю обязательно ходил в городскую баню. Стараясь раздеваться, где нибудь в уголке, подальше от народа. Чувствуя, что запах этот начинал проникать и в его одежду.

– Да, ничего, только вот к запаху ихнему никак привыкнуть не могу, – пожаловался раз Сидор Василию в один из его приездов.

– А ты представь, что в сортире живешь, – посоветовал Василий.

– Это как? – не понял Сидор.

– А так. Можно подумать от твоего в сортире розами пахнет. Там, то ты дышать и ничего – съязвил Василий. Но совет показался дельным. Сидору понравилось эта идея Василия, и через какое-то время он совсем перестал обращать внимание и на этот запах. Недели через три Василий, распек за недобор денег «в общак» очередного бомжа и назначил старшим Сидора. К момент следующей сдачи, как всегда не хватило рублей сто– сто пятьдесят. И Сидор доложил из своих, философски подумал: «За все рано или поздно приходится платить». Василий похвалил его, но не разрешил пока перебраться в отдельную коморку. « Тебе еще надо расположение их заслужить. Что бы они в тебе настоящего, а не назначенного вожака почувствовали, – объяснил свой отказ Василий. И такой случай скоро представился. У входа в метро были две мирно сосуществующих группы попрошаек – наши бомжи и так называемые «беженцы», женщины, мужчины прилично одетые, стоящие с табличками с просьбой дать денег на билет к маме или на операцию ребенку. И вот однажды у метро появились две девицы с лошадью. Настоящей гнедой кобылой оставляющей за собой большие кучи навоза. Девицы держали в руках картонку с надписью « Помогите лошади на корм». И народ стал просто заваливать их деньгами, не обращая никакого внимание ни на бомжей, ни на «беженцев». Сидор в это день простыл и остался в ночлежке. Вернувшиеся погреться бомжи, объяснив ему ситуацию с лошадью и, стали требовать, что бы он пошел и разобрался.

– Это наша территория. Здесь все поделено давно. Они с лошадью, должны у метро «Беговой», работать, у ипподрома. Им же государство за лошадь по тысячи рублей доплачивает в день! Это беспредел полный, – доказывали они, перебивая друг друга Сидору, почему он должен разобраться с не зваными гостями. Сидор ничего не оставалось, как пойти к метро. Лошадь выглядела хорошо откормленной и чистой. Стояла и безразлично размахивала хвостом. Девчонки, поставив табличку у коробки для сбора денег, сидя на их ящиках, курили и болтали о чем-то своем. Из-за угла, с опаской за этим наблюдали бомжи, зло переговариваясь друг с другом. Но, не подходили близко к месту разборки. Эта картинка, с наглой лошадью, безразличными девицами и трусливыми бомжами, почему то привела Сидора ярость. Он подошел к девицам, наклонился и тихо произнес: «Если вы сейчас не уйдете отсюда. Я вон оттуда, – Сидор показал на противоположный угол дома, – Выстрелю в вашу лошадь из духового ружья стрелой отравленной ядом гюрзы и потом вам придется вызывать эвакуатор, чтобы забрать отсюда ее труп, – и Сидор сплюнул под ноги. – Понятно? – закончил он, злым и презрительным взглядом смотря на девиц.

– Дурак. Сумасшедший, – девицы в испуге повыскакивали с ящиков и, схватив за уздцы лошадь, потащили ее по дороге от метро, не забыв прихватить коробку с пожертвованиями. С тех пор лошадь больше не появлялась у метро. Авторитет Сидора в глазах бомжей вырос невероятно. Василий тоже оценил его поступок и разрешил Сидору перебраться в коморку не вызывая нарекания со стороны бомжей. Теперь по вечерам, посидев немного с бомжами и послушав одни и те же истории из прошлой их жизни, Сидор уходил к себе, включал телевизор и бессмысленно смотрел однообразные сериал про честных ментов.

***

В начале ноября резко похолодало. Температура воздуха установилась стабильно ниже нуля. Выпал первый снег, который лежал тонким слоем и не таял на газонах и кустах в парке. Василий привез для Сидора большой китайский пуховик, от которого так кисло, пахло, что Сидор, не смотря на уже привычку к подобным запахам, не смог заставить себя, его одеть. Он решил съездить, навестить Толика, у которого осталась его сумку и зимнее пальто. Два раза ездил безрезультатно. В квартиру звонить не решился, а стоял, дожидаясь на улице, у подъезда пока не замерзал. На третий раз, ближе к вечеру у подъезда остановилось желтое такси Толика.

– Толик, – обрадованно крикнул Сидор. Но Толик прикрыв рот рукой и испуганно посмотрел по сторонам: «Тихо, не ори. Там за углом магазин. Иди туда. Я скоро подойду», – произнес он, в полголоса проходя мимо Сидора.

Сидор уже сильно замерзший, с удовольствием зашел в магазин. Прохаживаясь, между витринных полок, он согревался, растирая озябшие руки.

– Тебе чего здесь надо? – раздался грубый голос. Сидор обернулся. Сзади стоял охранник, держа в руке дубинку и похлопывая ей по ладони другой руки.

– Ничего не надо, – растерянно ответил Сидор.

– Тогда вали отсюда. Нечего сюда греться ходить, – зло сказал охранник, делая шаг в направлении Сидора.

– Я зайца хотел купить, – первое, что пришло на ум, сказал.

– Мы зайцами не торгуем. Иди, кому сказал, – и охранник угрожающе поднял дубинку.

– Шоколадного, вон, – и Сидор снял с полки шоколадного зайца в разноцветной фольге.

– Иди тогда кассу, – скомандовал охранник.

– Иду, иду, – Сидор подошел к кассе и в это время в магазин вошел Толик, увидев Сидора, отошел к аптечному киоску в конце магазина перед кассами. Сидор расплатился и направился к Толику.