— Что-то не чувствуется в твоем голосе радости. Не каждый день родитель воскресает, — дернул уголком губ герцог. — Или предпочитаешь, чтобы я оставался мертвым, а? У тебя теперь новые друзья. Меня давно похоронила и забыла, обзавелась другими привязанностями.

— Я рада, папа, — к горлу так некстати подступил вязкий комок. — А… где Уна?

— Даже не спросишь, что я делал все это время? — вскинул брови мужчина. — Служанка тебе дороже родного отца?

— А как мы выживали, вас интересует? — Я все-таки не выдержала, позволила себе проявить эмоции. — Как голодали, как болела мама, как чуть не умерла во время родов Нэсса вместе с малышом… Вы бросили нас, не пытались найти, помочь, вытащить отсюда. Вам было выгодней оставаться «мертвыми» для всех… И для нас, в том числе…

— Долг превыше все, — упрямо проскрипел отец.

— О да, согласна. Только для вас — это долг перед вашими убеждениями и верой, а для меня — перед семьей, близкими. В этом разница.

Я глубоко вдохнула, успокаиваясь. Нельзя сейчас волноваться. Нельзя. Но все-таки позволила себе спросить:

— Брат тоже с вами?

— Нет, — глаза отца потемнели. — Мой сын погиб. — Он помолчал. — Значит, эта курица родила мальчика? Слава великой Каари, хоть какая-то от нее польза. Внук… Наследник… Последний мужчина рода… Как назвали?

— Талим.

— Талим… — повторил отец зачарованно. По его лицу прошла судорога, словно он ощутил мучительную боль. Миг — и все исчезло, снова сменившись неподвижной, стылой маской. — Аэлаисса, ты должна…

— Я не стану говорить, пока не увижу Уну.

Я никогда раньше не осмеливалась перебивать отца. На миг в его взгляде мелькнуло недоумение, потом он зло усмехнулся и повернулся к одному из своих спутников:

— Приведи!

Уна бросилась ко мне сразу же, как только открыли один из сараев. Обняла, запричитала:

— Зачем ты пришла, деточка? Ну зачем?

— Отпустите ее, — мне некогда было утешать встревоженную женщину. Все силы уходили на противостояние отцу. — Она здесь ни при чем. Отпустите, и, обещаю, я вас выслушаю.

Отец снова усмехнулся, перевел взгляд на служанку:

— Понимаешь, что случится, если ты хоть кому-то сболтнешь, где и с кем сейчас твоя госпожа? Ее обвинят в том, что она тайно встречается с чистыми. Если выдашь нас, я лично постараюсь, чтобы у магов даже сомнения в этом не осталось.

— Понимаю, господин, — угрюмо подтвердила Уна, и отец небрежно махнул рукой.

— Пошла вон. Беги, пока я добрый.

Добрый он, как же. Просто хочет, чтобы я стала сговорчивей и покладистей.

Уну вытолкали за калитку, и герцог снова повернулся ко мне.

— Что ж, Аэлаисса, как видишь, я уступил твоей просьбе, хотя мог этого и не делать. Надеюсь, в ответ ты исполнишь мою, как и полагается послушной дочери.

Он остановился на мгновение, давая мне прочувствовать всю ответственность момента, а потом отчеканил:

— Мне нужно пройти в королевский дворец, и ты мне в этом поможешь. Проведешь сама или достанешь пропуск у этого своего… — родитель досадливо поморщился. — Мне все равно, как ты это сделаешь, но я должен туда попасть.

Повелительны взгляд, Командный голос. Я физически чувствовала, как чужая непреклонная воля пытается меня согнуть, заставит поступить так, как требуется.

— Что скажешь, дочь? — мое молчание злило герцога, он жаждал немедленного и абсолютного подчинения. — Если боишься за своих драгоценных магов, то не переживай, я никого убивать не собираюсь. Заберу одну очень важную вещицу из своего бывшего кабинета и сразу исчезну. Пройду тайными ходами, никто и не заметит, мне бы только внутрь попасть… Ну?..

Отец остановился, и я увидела, как напряглись желваки на его скулах. Каждое слово давалось ему с трудом — великий ли Норд не привык уговаривать и что-либо объяснять, но он все-таки сделал над собой усилие и продолжил:

— Твой… высший… Мне известно, кто он. В его власти разрешить тебе посещать дворец. В крайнем случае, выпытаешь дневные пароли — не мне тебя учить, как это делается. Достаточно и…

— Нет.

Меня хватило лишь на одно короткое слово, но и оно произвело потрясающий эффект.

— Что? — маска высокомерной невозмутимости дала трещину, и я увидела настоящее, живое лицо Лиммера ли Норда, на котором удивление, даже оторопь быстро сменялись яростью. — Да как ты смеешь, девчонка…

Он даже руку вскинул, замахиваясь. Я не выдержала — попятилась, отступая к Варесу. Уперлась спиной в грудь капитана, и на мое плечо легла тяжелая ладонь, то ли останавливая, то ли поддерживая. Хотелось все же верить в лучшее.

— Господин… — пророкотало над головой.

Отец стиснул зубы и убрал руки за спину.