— Потому что все это он получит только женившись, — девушка раздраженно махнула рукой.

— Я не претендую…

— Вы, может быть. Но Айт — Сахтар знает, почему, — совсем потерял голову. То, к чему он упорно шел долгие годы, готов променять на несколько жалких лет рядом с вами, Но я не позволю… — она сжала кулаки. — Не позволю ему бросить все ради пустышки.

Резко повернулась ко мне. Произнесла решительно:

— Вы должны расторгнуть соглашение.

— Но… Как вы это себе представляете? — растерялась я.

— Это уже ваше дело. Просите, уговаривайте, настаивайте, умоляйте, падайте в ноги, рыдайте дни напролет. Как вы это сделаете, меня не интересует. Вы должны исчезнуть, и чем скорее, тем лучше. Когда Айтон останется один… Я смогу убедить его, утешить… Да… смогу. Я знаю Айта с детства, хорошо знаю… И пусть он всегда сдержан со мной, даже холоден, что ж, таков, видимо, его характер. Другим он быть не может.

Это Айтон-то по характеру сдержанный и холодный? Да более пылкого и страстного мужчины трудно найти.

— Все равно я подхожу ему больше всех, — упрямо качнула головой Верена. — Так решил совет, а архи никогда не ошибаются. Я люблю Айта, а после обряда и он примет меня, как свою пару. У нас родятся замечательные, сильные дети. А вы… — она сузила глаза. — Вам не место в его жизни. Убирайтесь.

— А если я откажусь?

Спросила из любопытства. Я уже представляла, что услышу, и слова Верены подтвердили мои подозрения.

— Тогда я постараюсь, чтобы Айтон сам отказался от вас. Он заставил нас с братом поклясться, что мы не станем ворошить ваше прошлое. Он, видите ли, дал слово, — девушка скривилась. — Ладно… Пусть так. Я прекрасно знаю, что альтэ высшего неприкосновенна, и не нарушу правил. Никто к вам и пальцем не притронется. Но я буду следить за каждым вашим шагом, каждым вздохом, каждым движением, и ждать, когда вы оступитесь. И тогда на пощаду не надейтесь. Предупреждаю, я сделаю все, в рамках закона, разумеется, чтобы отстоять свое счастье и будущее того, кто мне дорог.

Верена остановилась, махнула рукой, подзывая карету.

— Надеюсь, вы прислушаетесь к моим словам и последуете совету. У вас на руках мать, новорожденный племянник, вспомните о них. Если нет… Пеняйте на себя… И еще… Прежде чем передать наш разговор Айтону, подумайте, стоит ли это делать. Я стану все отрицать, а вы предстанете вздорной ревнивицей.

Лицо ее вмиг изменилось, став мягким, огорченно-недоуменным, и она продолжила тонким дрожащим голосом:

— Всем известно, как я мечтала подружиться с милой Элис, звала ее в гости, слала приглашения…

Верена замолчала, давая мне прочувствовать все коварство ловушки, в которою я угодила, и уже спокойно закончила:

— Прощайте, Элис. Верю, вы поступите разумно, и мы больше не увидимся. Вы мне нравитесь, правда, я бы не отказалась от такой подруги. Жаль, что жизнь повернулась так, что мы можем быть только врагами. А противник я беспощадный, так что лучше уйдите с моего пути.

Улыбка, легкий кивок, и высшая, не дожидаясь ответа, шагнула к подъехавшему экипажу.

— Вот скажи, что мне делать?

Мы сидели с Хвичем на подоконнике, я — свесив ноги вниз, он — прижавшись ко мне и блаженно щурясь. Смотрели, как солнце заливает закатными лучами город, и беседовали. Вернее, я пыталась посоветоваться с горгулом, потому что больше, собственно, советоваться оказалось не с кем.

— Родных я впутывать в это не могу. И не хочу.

Фамильяр согласно кивнул.

— Рик сейчас далеко.

Еще один кивок.

Рик…

Мы очень сблизились с ним после истории с Сэлмоном. Маг сберег мой секрет, никому не сообщил о том, что случилось, и ни разу не упрекнул. Общая тайна связала нас, сроднила. Харту я бы точно обо всем рассказала и попросила бы совета. Но его, как назло, не было в городе. Накануне, перед встречей с Вереной, он как раз заходил попрощаться. Сказал, что временно уезжает из Кайнаса по делам службы и когда вернется, неизвестно.

— Не прошу ждать, знаю, все равно не будешь. Ни ждать, ни вспоминать, — криво улыбнулся он, уже стоя в дверях.

— Буду… Обязательно буду, — заверила я торопливо. — И ждать, и помнить. Здесь, в Кайнасе, ты мой единственный друг.

— Друг, — протянул он. Дотронулся до моего плеча, на мгновение сжал и тут же отдернул ладонь, будто обжегшись. — Пусть так. Все лучше, чем ничего. До свидания, Эли. Я вернусь, обещаю.

Он отвернулся и, не оглядываясь, быстро пошел по улице. Я смотрела ему вслед, а в груди саднило, словно мы виделись в последний раз…

Горгул завозился, устраиваясь поудобнее. Я чуть подвинулась, чтобы освободить ему место, и продолжила.

— Айтону наш разговор с Вереной передать?

Фамильяр фыркнул, то ли соглашаясь, то ли протестуя.

— А что я ему скажу? Твоя невеста недовольна, что мы с тобой так часто встречаемся, и требует, чтобы я разорвала контракт и отказалась ехать в Лагор? Так невеста все-таки, имеет право на недовольство. Кто бы в ее положении не нервничал? И я, в любом случае, не собираюсь продлять договор, для Айтона это не новость. Она не угрожала ни моей жизни, ни здоровью. Пообещала следить… Но, если я ни в чем не виновата, меня ее слежка и не затронет никак. А если что-то скрываю… Айтон обязательно спросит, почему я испугалась. Начнет интересоваться, расследовать… Тут уж и про моего… гм… гостя станет известно.