Есть и другие вещи, которые относятся к области коммерческой тайны и которые нежелательно знать покупателям, иначе они будут обходить стороной наши магазины. Это все к тому, что моя скромная персона все же имеет некоторый вес в нашей фирме; фигура, в некотором смысле начальственная.

А у многих женщин, особенно молоденьких, но у которых большие планы на жизнь, существует, как бы это помягче сказать, комплекс начальства. Я бы назвал это директороманией. Хлебом их не корми– дай повертеться возле директора или заместителя, или другой влиятельной персоны. Какой у начальства фейс – абсолютно без разницы.

И вот в нашем славном офисе появляется новая сотрудница– бухгалтер Оксана, одна из незаметных винтиков сложного торгового механизма. Двадцать пять лет отроду. Нечто шумное, капризное, избалованное вниманием на предыдущем поприще, с большими запросами и повадками кошки, которая гуляет, где хочет, но в настоящее время вышла на охоту; с глазами, полными озорства, беспечности, но и внимательно стерегущими добычу. Типичная молодая, красивая девица, по торопливости и глупости быстро выскочившая за шофера и потом понявшая, что она заслуживает лучшей участи. Такая мечтает стать какой-нибудь «мисс» и живет с девизом: «Надеяться больше не на кого, буду пробиваться сама».

Красивая-то красивая, но у нас в офисе все уже давным-давно схвачено.

Удиректора–гарем, у заместителя– тоже гарем, но менее многочисленный и готовый в любой момент перекочевать в директорский на повышение. Главный инженер, начальник снабжения, даже поношенный юрист с вечной перхотью на блестящем от старости костюме, имеют безотказных поклонниц, которые объединились в закрытое акционерное общество, куда вход посторонним строго воспрещен и где существует строжайший контроль друг за другом. Чтоб тебя туда приняли– надо ох как постараться, тем более винтику.

Оксана осмотрелась, сделала правильные выводы и решила остановиться на мне. То ли для разминки, то ли для начала карьеры. Как я выглядел в ее глазах? Чуть больше сорока; на голове– не сады, наоборот, желтое пятно лысины, стыдливо прикрываемое жиденькими волосами; есть перспектива еще выше подняться по служебной лестнице, имеет определенный вес на фирме– для начала сойдет, тем более, что явных соперниц нет.

Оксана зачастила к нам в отдел. А у нас весело: менеджеры по разным группам товаров, выпивки по случаю и без случая. К нам еще приятель мой Юрка Симонин присоединился. Моложе меня, красивше, но не конкурент– всего лишь инженер по оборудованию. Веселые истории, анекдоты приличные и не очень, шуточки, все чаще двусмысленные и нахальные, хи-хи, да ха-ха.

Я, конечно, не Дон Жуан, и где-то даже не Казанова, но мужчина еще в соку, хотя и занятый позарез работой, но способный заметить, что на меня поглядывают с живым интересом. Здесь грех не потерять голову, когда удача сама плывет тебе навстречу. Юрий Григорович попробовал приударить за Оксаной, но она его сразу отшила– у него даже не было своей машины. Мне пришлось подсуетиться насчет нескольких еще конкурентов. Повторяю, я все-таки принадлежал к высшему эшелону фирмы, и какому-нибудь Васе– слесарю или рядовому менеджеру, будь он хоть в ангельских кудрях и с бицепсами Шварценегера, бесполезно со мной тягаться и материально, и бытово.

Стала ко мне Оксана обращаться с необременительными просьбами: то одно ей надо, то другое. Когда заплатит, а когда забудет. Стал я ее подвозить на своей новой «Шкоде», которую взял в кредит, но в этом не признавался. Постепенно начал я увлекаться. Особенно нравилась мне ее походка.

Говорят, манекенщиц учат правильно ходить. Может и так, но ходить так, как ходила Оксана, научить нельзя. Это от бога, с этим надо родиться. Она не ходила, а шествовала, без манерности, легко, естественно, как дышала; она чувствовала себя красавицей и потому была ею. Меня эта походка, подчеркивающая некоторое превосходство над всеми, сводила с ума. И эта гордая женщина уделяла мне повышенное внимание! Как тут не возгордиться, как не подняться в собственных глазах?! Я есмь червь, а она ко мне с просьбой, с игривыми глазками– как тут не потерять голову?! Я и стал ее терять.

В конторе заметили, что Наседкин становится выше ростом, авторитетнее, солиднее, стал моднее и опрятней одеваться. Дошло до того, что жена, решившая, что меня уже можно не ревновать, как-то утром спросила:

– Ты чего это одеколона на себя столько льешь, и вообще…

– Надо соответствовать,– уклончиво ответил я,– сделали замечание, с людьми все-таки работаю.

– Ты с людьми давно работаешь, но рубашки так часто не менял. И 15 лет я тебе напоминаю подмышки дезодорантом освежать, а теперь ты вдруг сам до этого дошел.

– С чем тебя и поздравляю. Скоро я буду носки каждый день менять.

– Смотри у меня,– сказала Галя с подозрением,– это уже зашкаливает; зайду когда-нибудь на фирму, посмотрю, кто тебя так успешно воспитывает.

Я стал еще тщательнее за собой следить, чистил каждый день туфли, сморкался только в платок, на служебных именинах ел медленно, с закрытым ртом. Шила в мешке не утаишь. Вскоре весь офис загудел: что-то случилось с Наседкиным, мужчину как будто подменили, у него зазноба появилась, а ведь числился в бесперспективных, с женой по вечерам под ручку каждый день променад делает– вот и верь после этого мужчинам, даже самым надежным.