– Зубы девицы ещё не довелось рассмотреть, но должны быть все на месте.

– Неужели у неё поблизости нет никого… – Арлина презрительным взглядом окинула дряхлого старика, – …помоложе?

– Разве годы – помеха для женитьбы? Столько лет топчусь, должно же хоть с девятой повезти.

– Будь я на её месте, – Арлина осеклась и тут же пояснила, – если бы, конечно, я уже состарилась и доживала последние дни или слепой была и глухой, я бы сто раз подумала и всё равно сказала бы «нет».

Старик задумчиво пригладил бороду.

– Если она скажет «нет», я верну тебе всё золото, которое причитается мне за помощь с эликсиром.

– По рукам! – кивнула Арлина, достойная дочь своего отца, мастера сделок.

– Пора выдвигаться, – заметил в ответ старик, поднимаясь с места и начиная тушить костёр. – Солнце по небу катится, не останавливается. Засидимся, заболтаемся, и вечер уже.

Арлина не спорила, тоже встала, выбросила в траву нетронутую сероножку и заторопилась за стариком.

Сначала шли молча, пробирались через непролазные заросли, протискивались меж разросшихся кустарников с дикой шиповой ягодой, переступали через поломанные и выкорчеванные с корнем столетние деревья, пролазили под низкими игольчатыми лапами елей и перепрыгивали через болотные ямы, сверху покрытые листьями и цветами, а стоит ступить – сразу по горло в трясину уйдёшь.

Света в лесной чаще практически не было. Мало того что небо затянуло тучами, так и само солнце редким лучом могло проткнуть щит из сросшихся воедино ветвей. Птиц слышно не было, белки тоже не шумели. Даже болотные комары и те притихли и затаились.

– Это и есть та самая волчья тропа? – спросила Арлина. Любая болтовня сейчас была к месту, лишь бы нарушить сводившую с ума лесную тишину. – Совсем не похоже ни на тропу, ни даже на тропинку. И волков не вижу.

– Она самая, – кивнул старик. – Волки тут кишели в древности; сейчас один-два пробегут, и то радость.

– Всех перебили охотники?

– Все волки перебрались в Смоляные горы почти сразу, как те отделились от Озёрного края.

– В Смоляных горах овцы жирнее, или с чего вдруг такое предпочтение?

– Штормовой замок на Обрыве скорби всегда покровительствовал волкам. Волчья морда выгравирована на воротах замка, а парадный наряд лорда Тайернака украшает волчий мех. Много историй вокруг этого ходит, но самая известная такая: давным-давно умирал молодой волк. Гончие псы загнали, да охотники стрелу в лапу всадили. Юный лорд Тайернак случайно нашёл его, выходил и отпустил обратно в лес. И с тех пор они были неразлучны. Стоило юноше попасть в беду – волк приходил на помощь; стоило волку оказаться в западне – мальчишка оказывался рядом. Они читали мысли друг друга и дышали одним воздухом. И даже сейчас они вместе: прошли годы, волк состарился и умер, а его шкура до сих пор с хозяином Штормового замка, покрывает его плечи и напоминает о верной дружбе.

– Он же мог его воскресить… тем самым эликсиром, разве нет?

Старик закашлялся.

– Насколько мне известно, именно смерть любимого волка и заставила Тайернака задуматься о создании эликсира. Я слышал, он ночами не спал, рылся в книгах, ставил опыты и смешивал травы.

– Неужели это так сложно?

Старик сверкнул глазами.

– По-твоему, юная леди, создать эликсир жизни – это просто? Никому в нашем мире ещё не удавалось вторгаться во владения смерти и красть у неё то, что принадлежит ей по праву. Если у одного мага получилось, то ещё неизвестно, какую часть своей души он за такие знания продал!

– Если он так легко торгует своей душой, то и склянку мне продаст, – уверенно гнула свою линию Арлина.

Старик недовольно покосился в её сторону, но промолчал.

– А как ты планируешь пройти в замок, если хозяина нет на месте? Ворота нам откроют? – переступив через корягу, спросила девушка.

– Меня там каждая мышь знает. С привратником мы, бывало, любили трубку раскуривать, с лакеями – в карты резались, а кухарка – добрая женщина, очень добрая, на целых три подбородка – та вообще ко мне страстную страсть питает. Так и норовит откормить, только вот в меня больше чашки чечевичного супа не лезет.

– Чего же тебя Таварнак выгнал, коль ты такой милый?

– Тайернак, – поправил старик, – лорд не любит, когда…

– Когда коверкают его древнее имя, – закончила за старика Арлина, передразнивая его манеру говорить. – Знаю. Но твоего лорда рядом нет, в замке его тоже не предвидится. Как хочу, так и называю.

Старик усмехнулся.

– Я горбатился на Тайернака в его садах. Вырастил много трав, которые по его приказу потом срывал, вязал, сушил, молол и складывал в мешочки. А трав там не одна и не десять, а несколько сотен видов. И за каждой свой уход. И у каждой свои особенности. Стоило разок один стебелёк перепутать – и на тебе. На улице.