Шрифт:
В городе погас свет, прекратилось водоснабжение (водопроводные насосы были электрическими), остановилось трамвайное движение. Газета «Киевлянин» не выходила три дня, поскольку ее типография также пользовалась электричеством. В течение нескольких следующих дней воду откачали. 14 (27) апреля вечером пустили в ход одну из машин и дали ток наиболее важным потребителям (на вокзалы, в арсенал, здание думы, штаб милиции)181. Постепенно работа электростанции наладилась, хотя в полной мере она так никогда и не возобновилась182.
Два Первомая
После революции многие вещи случились впервые. Одно из достижений нового строя – все желающие киевляне смогли легально, без боязни быть арестованными, отпраздновать Первое мая.
Первая «маёвка» в Российской империи прошла в Санкт-Петербурге в 1891 году. С 1897 года маёвки стали носить политический характер и, естественно, не поощрялись властями. В 1901 году на майских демонстрациях впервые появились лозунги «Долой самодержавие!», и тогда же выступления рабочих переросли в столкновения с полицией и войсками («Обуховская оборона» в Санкт-Петербурге). Теперь, когда самодержавие было свергнуто, никаких препятствий к празднованию Дня солидарности рабочих всего мира не было.
В начале апреля Исполнительный комитет Киевского совета рабочих депутатов единогласно постановил, что 1 мая будет праздноваться… 18 апреля. Дело было, конечно, в календаре: 18 апреля по старому стилю – это 1 мая по новому, и киевляне решили отпраздновать этот день одновременно с трудящимися (почти) всего мира183.
День этот пришелся на вторник. Решено было сделать его выходным, но не безвозмездно: в счет 18-го апреля рабочие должны были отработать воскресенье, 16 (29) апреля, а жалованье за этот день полностью отдать «на красный подарок армии красной литературой»184. Так возник своего рода прообраз будущих коммунистических субботников (но снова отметим: красный цвет – никоим образом не от большевиков). Знакомы нам, с некоторыми вариациями, и лозунги, которые было решено нанести на знамена пролетариев на предстоявшей манифестации: «Долой милитаризм!», «Да здравствует Интернационал!», «Да здравствует мир!», «Да здравствует 8-часовый рабочий день!»185. (Именно требование восьмичасового рабочего дня стало одним из основных лозунгов рабочего движения еще в середине XIX века, когда в Австралии и стали отмечать Первое мая.)
Три века душила нас злая зима,Три века нещадно давилаНарод непроглядная, жуткая тьмаИ деспота дикая сила.И гордо терпела насилия бичСтрана, безответно немая,И только порою задушенный кличЗвал к воле и Первому Мая.—И деспоты знали: Народ – не молчит,И скажет, когда он захочет,И столп Самовластья, бездушный гранитВолна всенародная точит.Дрожали тираны, почуяв рассветИ гулу протестов внимая.И тщетно они налагали запретНа светлое Первое Мая.—И дрогнули своды. И идол упалПод грохот победный железа.И солнечный луч широко засиял,И пела в сердцах марсельеза.Не дрогнем же, братья!.. За дело!.. Вперед,Той песне волшебной внимая…Пусть радостно встретит свободный народСвободное Первое Мая!..– подбадривал своих земляков в праздничное утро Яков Ядов186.
Везде гремела «Марсельеза» и другие революционные песни. Вновь, как и на мартовской манифестации, среди леса красных знамен были заметны черные флаги – в память о павших борцах за свободу.
Манифестация 18 апреля (1 мая) прошла в красных тонах. Купеческий сад, Николаевская площадь [16] у театра «Соловцов», Александровская площадь [17] на Подоле – всё утопало в революционных знаменах. «В 12 часов Крещатик представляет собою необъятное красное море», – сообщалось в репортаже.
16
Современное название – площадь Ивана Франко.
17
Современное название – Контрактовая площадь.
Новое развлечение устроили на углу Крещатика и Лютеранской – благотворительный аукцион. Продавали портреты Керенского, старые номера журналов и прочие вещи. Организаторам удалось «разогреть» публику – и в пылу азарта цена на копеечные безделушки взвинчивалась до нескольких десятков рублей. Весь доход от аукциона направлялся на первомайские подарки солдатам в окопы.
Тенденция, заданная сносом памятника Столыпину и снятием царских портретов, продолжилась. «При громовых кликах “ура” под звуки “Марсельезы” срывают солдаты висевшие еще над некоторыми магазинами эмблемы старой власти, – восторгался газетный корреспондент. – На глазах ликующей толпы летят вниз на тротуар обломки хищных двуглавых орлов – проклятые символы деспотического византизма»…
Шествие закончилось в начале пятого, но праздничное настроение на улицах не исчезло. Свернули и унесли знамена, но на груди практически у всех остались красные ленточки – «эмблемы великого пролетарского праздника»187. Первомайская манифестация достигла почти того же масштаба, что и мартовская, и снова (во всяком случае, если верить начальнику милиции поручику Лепарскому и газетным корреспондентам) в городе в этот день царил образцовый порядок188.
Прошло двенадцать дней. Накануне первого мая по старому стилю состоялась совсем другая манифестация, напомнившая не о революции, а о старом режиме.
В субботу, 29 апреля (12 мая), в Исполнительный комитет и в штаб киевской милиции явились представители некоего «комитета русских учащихся средней школы» и сообщили, что на следующий день они планируют манифестацию под трехцветным российским флагом, но под вполне «политически корректными» лозунгами: «Свобода, равенство, братство», «Да здравствует федеративная республика» и т. д. Никаких проблем с этим не предвиделось.
Воззвание о «манифестации русской учащейся молодежи» 30 апреля (13 мая) 1917 г.