Подобным же образом интерпретировал ответ правительства Грушевский в своей монографии, изданной в 1921 году: «Відповідь уряду по всїм пунктам домагань була відмовна від початку до кінця»270. Сложно согласиться с такой оценкой. По сути, в ответе было сказано следующее: вопрос об автономии не может быть решен на уровне «Временное правительство – Центральная Рада», потому что ни одна из двух сторон не обладает для этого достаточными полномочиями. Временное правительство изначально создавалось с условием, что все вопросы государственного устройства России будут решаться Учредительным собранием. Центральная Рада не была избрана всенародно (как, кстати, и все петроградские органы власти) и, следовательно, не была правомочна принимать решения от имени украинского народа271.

12-го (25-го) июня в 4 часа дня состоялось еще одно торжественное провозглашение Универсала – в Троицком народном доме, где собрались делегаты закончившегося два дня назад военного съезда, члены Центральной Рады, Генерального военного комитета. Перед сценой стояли украинские флаги. Первую речь произнес член президиума военного съезда Гаврилюк, назвав собрание «прощальным свиданием перед отъездом». Затем выступил Михаил Грушевский, подчеркнув, что он говорит не как председатель Центральной Рады, а как частное лицо. «Як до братів і дітей своїх (бо багато людей в листах звуть мене батьком) говорю я до вас, – услышали собравшиеся. – Передайте мій привіт українському війську і скажіть йому, що старий батько Грушевський душею з ним і що для нього в цю хвилю нема нікого дорожчого, ніж народ украінський. Де б я не був, я завше буду душею з ним і волю свого народу, чого б вона не вимагала від мене, виконаю»272. Речь была встречена бурными аплодисментами и возгласами «Слава Грушевскому!»

Следующую речь от имени Генерального военного комитета произнес Симон Петлюра, после чего Павел Христюк от имени Центральной Рады официально прочитал Универсал. Собрание выслушало его сообщение стоя. Затем слово вновь предоставили Грушевскому, причем председатель предложил всем снова встать, потому что на этот раз «батько» говорил как официальное лицо273.

Около 5 часов дня заседание закончилось, делегаты вышли из Троицкого народного дома и приняли парад 1-го украинского полка имени Богдана Хмельницкого. Продефилировав перед членами Центральной Рады и военного комитета, полк, при полном боевом снаряжении, с пулеметами, направился по Большой Васильковской через Крещатик к Софийской площади. Делегаты последовали за войском. В 6 часов шествие подошло к памятнику Богдану Хмельницкому, где состоялся еще один митинг. Здесь Универсал перед войском прочитал Николай Ковалевский, а Грушевский произнес еще одну речь, закончив ее словами «Слава українському народові» и сорвав овацию. Затем выступили Петлюра, Ковалевский, Гаврилюк. Опустившись на колени, толпа спела «Заповіт» и «Ще не вмерла Україна»274. Корреспондент «Киевлянина», описавший всю манифестацию одним абзацем, в сухих выражениях, не передавая не только содержания речей, но даже имен ораторов, не преминул, однако, заметить: «После речей Грушевский был поднят на руки и понесен и толпа с пением двинулась»275.

Итак, первый раунд остался за Центральной Радой. Она не просто добилась своего, но и показала, что запреты Петрограда ей более не указ. По сути дела, в июне 1917 года украинцы захватили инициативу во взаимоотношениях с Временным правительством – и не выпустили ее из рук вплоть до свержения последнего.

Первой иллюстрацией того, что Временное правительство в украинском вопросе отныне могло вести лишь реактивную политику276, стали обстоятельства его ответа на требования Центральной Рады. Подготовить ответ было поручено Юридическому совещанию – органу Временного правительства, созданному в марте и призванному давать предварительные юридические заключения на решения правительства. Председателем совещания стал Федор Кокошкин, один из основателей партии кадетов (в январе 1918 года он вместе с Андреем Шингарёвым будет убит большевиками – одно из первых «громких» убийств подобного рода); все его члены принадлежали к этой же партии. Юридическое совещание, после нескольких дней обсуждения, одобрило проект ответа Временного правительства, который заканчивался так:

Но, во-первых, этот проект был принят 13 (26) июня, то есть уже после объявления Универсала; во-вторых, он так и не был отправлен в Киев: в самом Временном правительстве по украинскому вопросу не было единства278. Против проекта проголосовали Николай Некрасов (министр путей сообщения), Михаил Терещенко (министр финансов) и сам премьер-министр Георгий Львов. В итоге в Киев было отправлено – и опубликовано в киевских газетах – обращение Временного правительства к украинцам, датированное 16-м (29-м) июня. (Отметим, что в петроградском «Вестнике Временного правительства» этот текст был подписан «Министр-председатель князь Львов»279, в «Киевской мысли» – «Временное правительство»280, а в «Киевлянине» – вообще никак281.) Тон этого обращения был заметно иным:

Как видим, основной посыл тот же самый – подождите до Учредительного собрания! – но правительство не обвиняет и не запрещает, а просит. Заметим также, что обращение было адресовано непосредственно народу, «братьям украинцам»; Центральная Рада (и тем более Универсал) в нём вообще не упоминалась. Это было, конечно, в духе позиции правительства, считавшего Раду не вправе принимать решения от имени всего украинского народа.

Тогдашнюю ситуацию вполне адекватно оценил Алексей Гольденвейзер: «<…> к украинцам постоянно обращались с увещанием: “Подождите, мол, до Учредительного Собрания”. Этот аргумент, при трезвом взгляде на вещи, нельзя не признать несколько прекраснодушным и наивным. Ведь для всех было ясно (а яснее всего для самих украинцев), что при Учредительном Собрании их позиция будет во всех отношениях слабее, чем теперь. Зачем же им было ждать его?»282