Этим языком пользовались диверсанты или разведчики, когда требовалось указать маршрут продвижения для основного отряда и не было возможности выйти на нужную частоту. Мир мигнул, наливаясь красками, и тут же, словно синхронизировавшись с вакуумным шрифтом, Вадим услышал еле заметный треск и звуковые сигналы, дублирующие россыпь алых точек. Парень улыбнулся, единственной причиной появлений аудиальных и визуальных сигналов мог быть только Икс.

— Жив, чертяка, — местность вокруг Вадима налилась цветом, приобрела насыщенность и яркость, — сейчас разгадаю твой ребус, Иксик!

Так и не сумев до конца стереть с лица радостную улыбку, парень, по привычке нахмурившись, принялся вслушиваться в треск шлема, то и дело бросая взгляд на багровые многоточия.

— Так, что это? Сон, спячка, спать, хм, понял, электричество, нет, не так, эле-, а, энергия, ну, тут понятно, Икс находится в спящем режиме, функционал ограничен нехваткой энергии. Икс, где брать энергию-то? Похоже и реактор, и аккумуляторы каким-то образом сели… Что? Эм, время? Что время? Нужно время? Сами собой восстановятся? Интересно, а как? Ладно, ладно, не кипятись, потом объяснишь. Сейчас-то что делать? Два. Два дня? Два месяца, ого, два месяца не трогать доспех? Это что получается, мне голым ходить? Нужно же еще и воду с едой найти, укрытие какое-нибудь… Ты понял, кстати, где мы? Энергия? А, ладно, потом значит.

Треск в шлеме стал едва различим, точки с забрала пропали практически полностью.

— Так, — Вадим принялся рассуждать вслух, — с одной стороны запаса энергии хватит на пару месяцев аварийного использования, с другой — чем скорее Икс проснется, тем проще нам будет выбираться из этой непонятной ситуации. Вывод напрашивается неутешительный. Два месяца без доспеха. Непривычно будет, конечно, но, как говорится хочешь жить — умей вертеться. Ожидаемой недели использования скафа нет — это плохо. Икс жив — это хорошо.

Парень, немного помедлив, запустил процесс деактивации доспеха. Узнай жуки, что скаф на самом деле открывается от правого бедра, а потом раскрывается словно бутон розы — часть спины назад, часть переднего экзоскелета вперед, процент потерь в ближнем бою среди тяжей существенно бы увеличился. Не зря правая подмышка доспеха считалась точкой Ахиллеса — какой-то знаменитый ученый древности, доказавший теорию наличия точки уязвимости в любом объекте. После этого имперские инженеры конструкторского бюро имени Салищева, не просто создали один из самых прочных доспехов того времени, но и научились переносить эту точку в любое место скафа. Вроде как изначально она находилась на левой пятке. Было ли это проявлением чувства юмора русов или дань какой-то древней традиции, которыми славился народ Вадима, но первые сто лет развития конструирования тяжелых, легких и средних доспехов точку «У», как её нарекли инженеры, так и оставляли на левой пятке скафа.

Как ни крути, это было одно из самых неудобных для противника мест. Ведь если боец, закованный в мобильный доспех позволил противнику зайти в спину и, тем более, дотянуться до левой пятки, то тут никакой супер-костюм не поможет. И только с началом войны против инсектоидов эту точку начали переносить, полностью перестраивая доспех. Поясница, бедро, левая лопатка… Серия испытаний показала, что удар в точку сочленения откидных частей кафа может повлечь за собой разгерметизацию доспеха. Так и стала правая подмышка тем самым уязвимым местом, дотянуться до которого врагу было чертовски непросто. Зато сам тяж мог в любой момент деактивировать свой скаф одним тычком левой руки.

Вадиму не пришлось деактивировать скаф вручную. Энергии в доспехе хватало на стандартный протокол. Доспех зашипел, раскалываясь от бедра до правой руки, передняя часть подалась вперед, задняя с частью правого плеча — назад. Вадим сначала скукожился, вытаскивая голову из шлема, потом гибко скользнул в образовавшуюся щель.

По привычке поправив стандартный комбинезон, Вадим слегка поёжился под порывом прохладного ветра.

— Куда же пойти? — пробормотал парень, оглядывая серые массивы скал в поисках хоть чего-то, что издали напоминало бы оружие.

— Теперь я понимаю Мелкого и его маниакальную страсть к своему клинку, — вздохнул Вадим, но тут же хищно улыбнулся.

Обернувшись к стоящему скафу, парень аккуратно «закрыл» доспех и, дождавшись еле слышного щелчка, ударил подобранным с земли камнем по левому бедру. Раз, второй, третий. Наконец, после особо сильного удара, что-то пшикнуло и тонкая титановая пластинка плавно отъехала от доспеха и влево. Вадим едва успел схватиться за слегка шершавую рукоять и выдернуть из хитрого паза вибронож, как обманчиво тонкая пластинка с глухим щелчком вернулась на свое место.

— Вот теперь другое дело, — нож мягко завибрировал в руке у парня, — вот теперь можно и поохотиться! Куда бы только пойти?

Донесшийся с севера хлопок развеял все сомнения парня.

«Похоже взрыв тактической ракеты средней дистанции. И, судя по звуку хлопка, довольно близко от сюда», — парень уверенным шагом покидал небольшое каменное плато, поднимаясь по еле заметной тропинке вверх по горе, — «Хотя с поправкой на горную местность, может быть и подальше будет. А может и не ракета вовсе…»