С коротким жутким хрустом мост обрушился, расколовшись там, где пролегла выцарапанная черта. Взметнулось облако грязной пыли. Альтмер постоял немного, глядя, как фалмеры падают в воду или поспешно отпрыгивают назад, цепляясь за обломанные балки. Пошатнулся и неловко осел, словно у него подломились ноги.

Расстояние между краем берега, где косо торчал обломанный остов моста, и его уцелевшей частью не превышало дюжины локтей. Тони вяло подумал, что сейчас фалмеры опомнятся и попробуют добраться до островка. Умеют ли они плавать, вот вопрос. Рингилл не спас их, но выиграл немного времени. Надо встать. Надо бежать дальше, в башню. Может, получится наскоро завалить камнями и остатками скарба двери с окнами, и занять оборону. Может, они продержатся. Надо заставить себя встать. Надо.

Тони честно попытался подняться, и не смог, нелепо шлепнувшись на четвереньки. С дюжину фалмеров спустились к воде и нерешительно заходили глубже, принюхиваясь и примериваясь плыть. Удушающим облаком накрыло тоскливое осознание того, что это – конец. Им не выбраться с треклятого островка. Ни магия альтмера, ни выносливость и мужество орка, ни ловкость и проворство хаджитки не спасут их. У них еще оставался шанс, пока с ними шел Центурион, но этого шанса больше нет…

Над темной водой пролетел тонкий, ноющий звук. Он трепетал, улетая под недостижимо высокие своды Черного Предела, истаивая среди созвездий мельчайших летающих спор. Звук длился и длился, тысячелетний печальный стон спрессованного в монолит камня, гранитных глыб и текучих рек магмы. Фалмеры застыли, настороженно прислушиваясь к тянущемуся звуку, поводя слепыми лицами из стороны в сторону. Те, что бродили по колено в воде, выбирались на берег, отряхиваясь и переговариваясь с соплеменниками на хриплом, повизгивающем наречии. Они сбивались в группки, медленно отходя к брошенным домам, втягиваясь в черные провалы улиц, запрыгивая на крыши. Обитатели пещер уходили, бросив такую близкую и доступную добычу, до которой было всего рукой подать.

Тони усилием воли наконец-то собрал себя с земли и поднялся на ноги. Доковылял до Рингилла – альтмер оцепенело сидел, положив меч на колени и бессмысленно таращась на опустевший берег. Халаг и Р'Нат расцепились, хаджитка в недоумении терла глаза кулаками, орк машинальным движением поглаживал ладонью обух верно послужившего топора.

— Они ушли, — осипло выдавила Р'Нат. – Провалиться мне на этом месте. Они могли добраться до нас, но взяли и ушли.

Стонущий звук стих, затерявшись в глубинах. Орк потряс лобастой головой, сплюнул.

— Чудеса какие-то, — высказался он.

— Чудес не бывает, — к альтмеру вернулся дар речи.

Р'Нат сдавленно вякнула, протягивая трясущуюся руку. В башне приоткрылась дверь. Из нее неторопливо, сторожко выдвинулась невысокая, плотного сложения фигура – вроде бы не фалмер, однако не человек и не эльф. Осторожно, бочком приблизилась к игрокам. Вблизи стало понятно, что неведомый пришлец – ящер, аргонианин. Сутулый, с плоской головой и темно-бронзовой чешуей в красных пятнах. Ящер кутался в короткий меховой плащ, бесстрашно смотря на вскинувшихся игроков выпуклыми глазами светло-зеленого оттенка, свойственного выходам орихалковой руды. Оружия у него не было, либо ящер не держал его на виду.

— Незаметный приветствует вас в Черном Пределе, — с шипящим присвистом произнес он, забавно смещая ударения в словах и по традиции всех аргониан говоря о себе в третьем лице. – Вы вольны не доверять словам Незаметного, но вам незачем его бояться. У друзей Незаметного найдется убежище. Если решитесь следовать за Незаметным, он проводит вас, — он прищурился, почесав морду когтистой лапой. – Если нет – Незаметный покажет выход к солнцу. Еще у друзей Незаметного есть несколько слов для альтмера и человека. Но не для орсимера и хвостатой кошки. Для них есть только хорошая еда и безопасный ночлег.

— А если мы не пойдем? – осведомился Халаг, сверху вниз глядя на ящера.

— Тогда Незаметный удалится своей дорогой, — аргонианин шевельнул длинным хвостом, усыпанным по хребту зазубренными чешуйками. – А большой зеленый орк пойдет искать своего горя среди фалмеров.

Как завороженный, Тони бродил по большому помещению идеально круглой формы, впиваясь взглядом в очередное порождение пытливого и не ведающего преград ума двемеров. Прежде Тони доводилось только читать путаные описания подобных машин, Всевидящих очей – способных прозревать сквозь камень и передавать движущиеся изображения на огромнейшие расстояния, от одного двемерского города к другому. Обследуя руины Бталфта, он однажды наткнулся на останки сооружения, которое могло быть маленьким Всевидящим оком. Но бталфтский механизм был так безжалостно и непоправимо искорежен оползнем, что Тони не удалось восстановить его первоначальный вид.

— Незаметному не удалось узнать, как именовали это место двемеры. Мы называем его Большим залом Созерцания, — сказал ящер.

— Если это — Большой зал, то где находится Малый? – немедленно пожелал узнать Тони.

— Под руинами крепости Устенгрев, — ящер слегка кивнул плоской головой, одобряя сообразительность бывшего охотника за сокровищами. – Там заправляют имперцы. Думают, что заправляют. Залы Созерцаний связаны между собой. Наверху видят лишь то, что позволяем им увидеть мы. Они считают, что держат Игру под контролем и всегда могут в нее вмешаться.

— Понятно, — рассеянно обронил Тони.

Здесь, в Черном Пределе, чародейская махина сохранилась целенькой и невредимой. И действующей. Тони мог прикоснуться к ней, мог сколько угодно заглядывать через плечо пожилому данмеру, с удивительной ловкостью манипулировавшему рычагами, и созерцать сменяющиеся туманные картинки, возникавшие на большой пластине из полированного лунного лазурита.

В центре зала красовалось сооружение, похожее на невысокую ступенчатую пирамиду. Над ним нависало закрепленное на высоком, выложенным шестигранными плитками потолке, Всевидящее око — сложнейшая конструкция из золотых обручей и спиралей, пересекающихся колец и разомкнутых дуг. Слегка раскачиваясь под собственной тяжестью и повинуясь указаниям наблюдателя, Око плавно и величаво поворачивалось вокруг незримой оси. Множественно преломленный свет отражался в идеально отшлифованных дисках и призмах пронзительно-изумрудного стекла, кружащихся в своих оправах. Всевидящее око полыхало мгновенными и ослепительно яркими радужными вспышками, матово сияло гладью полированного металла, искрилось и переливалось. Оно околдовывало соразмерностью, поразительной выверенностью деталей и точностью их подгонки друг к другу. Тони мог провести тут целую вечность, постигая секреты устройства двемерской машины.