На наши со сменщицей жалобы о загруженности – предыдущая бригада работала по двое, и просьбы повысить зарплату директор магазина отреагировал странно – нанял товароведа. Тогда мы сказали, что дорабатываем последнюю смену, пусть ищет новых продавцов.

На этот раз Эдуард Эдуардович подошел сам и предложил мне работу. Я напомнила, что когда-то уже пыталась устроиться к нему. Он еле раскопал меня в ворохе своей памяти: «Ты показалась мне слишком болтливой».

Ну вот. Три года назад место дизайнера в его фотостудии, самой первой (и до сих пор самой крупной) в городе, было пределом моих мечтаний. А сейчас? Я уволилась из магазина. Он взял троих стажеров, в том числе и меня, на два места, и не мог или не хотел сделать выбор уже вторую неделю. Бесплатные работники очень удобны. А для меня работать из любви к искусству это непозволительная роскошь. Надо было кормить младшего ребенка. Старший сын и так жил у родителей. Стас отсутствовал в Ижевске, уехал на заработки. К тому моменту, когда Эдуард Эдуардович повел двух других девушек в ателье фоткать друг дружку топлесс, требовалось что-то решать.

Дома давно валялась старая крошечная визитка: обнаженная золотистая девушка и номер телефона. Стас утверждал, что вытащил ее у друга из кармана. Дизайн-студии заказывали печатать подобные штучки. И еще я видела объявления на столбах: «Требуются коммуникабельные девушки на неординарную работу». Я думала, что уж этого-то добра всегда хватает, и без особой надежды набрала номер с визитки:

– Скажите, вам девушки нужны?

Удивилась, услышав живое:

– Нужны!

Договорились о встрече. Приедет белая «девятка». Я изрядно испсиховалась, пока ждала, представляя невесть что. Мимо проехала машина, набитая качками – я и вовсе спряталась в кусты, как зайчик. Подкатившая реальность оказалась такой же неожиданной, как Лада. Упитанный дядя вполне домашнего вида смущался не меньше меня. Пытался отговорить – мол, это не ваше. Я объяснила, что должна много денег, надо быстро отдать. Имела в виду, наверное, шестнадцать тысяч долга за квартиру, но куда важнее – восемьсот сорок рублей, которые я задолжала няне за неделю, пока проболталась у Эдуарда Эдуардовича. В общем, решили, что съезжу домой, переоденусь, и через час меня заберут на работу.

Так и сделали. Когда он подъехал, рядом с ним, забравшись с ногами на сиденье, сидела кудрявая темно-рыжая девушка без бровей. Она просто забыла их нарисовать. Ее звали Настя. Настина внешность средневекового ангела озадачила меня еще больше. Она объясняла мне про презервативы, смазку и все такое, а я думала: была она сама раньше проституткой или нет? Если нет – откуда все знает? Если да – ну не походит она на тех девушек из передач!

Между тем мы приехали на съемную квартиру, где жили девушки. Открыв дверь своим ключом, Настя метнулась с порога в комнату и начала орать насчет мусора на полу. В квартире – только одна девушка, высокая блондинка. Линда. Потом появилась еще одна, темненькая, Маша. Пришел второй водитель, Юра. Спустя какое-то время мы поехали на заказ. Маша успела рассказать мне, что у нее два месяца назад погиб восьмимесячный ребенок, и что вообще-то она работает на фабрике, а пока отпуск – здесь.

***

Стас увидел тетрадь с этими записями под диваном и взбесился:

– Выкину на помойку. Что ты хочешь нового написать? До тебя все написано. Хочешь, чтобы твои дети узнали, чем ты занимаешься?

Имею полное право об этом забыть. Имею право об этом писать. От романтизации мужского отношения – Мопассан, Куприн, Моравиа – вы все еще воспринимаете нас как жриц, так удобнее… А, я ничего не изменю этим. Образ Сонечки Мармеладовой гораздо легче для восприятия. Потому что не имеет ничего общего с жизнью.

Стас все-таки выкинул этот дневник. Потом он спрятал от меня клавиатуру. На полке со своим бельем – единственное место в квартире, куда я ни за что бы не догадалась сунуться.

На мой первый заказ мы попали втроем. В машине, в кустах, над речным обрывом, с тучами комаров. Нет, вру, в машине хватило места только двум парам, и мы устроились на коврике, который заботливый Юра, наш водитель, специально для таких случаев возил в багажнике.

Я впервые в жизни надевала резинку, сначала, конечно, неправильно. Впервые делала минет. Была в шоке, что он кончил. Впервые видела пенис другого мужчины. Насколько все различается.

В тот день я сделала еще три часа. Я не знала, как приложить к сердцу эти деньги.

Через неделю Стас приехал с калыма в Ижевске. Как обычно, его накололи, заплатили не полностью. Причем человек, надувший работяг, оказался генералом МВД. Слава богу, это уже не моя головная боль.

Мы сидим друг против друга.

– Я ухожу, Стас.

– Я вроде не пью, – он поднимает бровь.

– Но тебе же не нужна жена-шлюха.

– Ты что, трахаться начала?

– Да. За деньги.

– А, понятно.

Я попробовала снять квартиру, содержать няню. Стало жалко денег. Я вернулась. Молча. Я приходила утром – Стас вставал и уходил на работу. Я ложилась под нагретое им одеяло, и мне становилось стыдно. Стыдно, что пользуюсь той же ванной, пью из тех же чашек. Целую ребенка.

То, что происходит, не обсуждалось.

Своим друзьям-собутыльникам Стас объяснил, что я устроилась в круглосуточный киоск, сутки через сутки. Поскольку я никогда не привечала гостей, и принесенные ими бутылки периодически вылетали в форточку, думаю, они не имели ничего против такого графика. Подружек у меня не было – я придерживаюсь той мысли, что, пока тебя интересуют подруги, замужем делать нечего. Нет подружек – нет чужих длинных волос на ковре. Поговорить по душам я вполне могла и со Стасом.

Потом все восстановилось. Даже сексуальные отношения. Я бы даже сказала, что он стал относиться ко мне лучше. Внимательней. Странно. Мы прожили вместе три года, я оставалась ему верна, у меня не было мужчин до него – и все-таки во время ссор Стас обзывал меня блядью. Сейчас он тщательно избегал этого слова.