Шрифт:
Тогда. А теперь-то конечно. Куда теперь счастье, когда кошки слизали красоту.
Гриша Брускин. В погоне за счастьем [6]
В детстве мне не давал покоя темный смысл сказки «Курочка Ряба».
Я мечтал: вдруг и мне однажды выпадет счастье – мама принесет из магазина коробку яиц, а там – одно золотое.
Время шло.
Мама золотого яйца «не несла».
Я терял надежду.
6
Гриша (Григорий Давидович) Брускин (родился в 1945 г.) – художник. В 1999 г. по приглашению немецкого правительства осуществил проект «Жизнь превыше всего» в реконструированном Рейхстаге в Берлине. Лауреат премии Кандинского (2012). В 2016 г. представлял Россию в русском павильоне на 57-й биеннале современного искусства в Венеции. Произведения художника находятся в Третьяковской галерее, Русском музее, ГМИИ им. А. С. Пушкина, Центре Помпиду (Париж), МОМА (Нью-Йорк) и др. Автор книг «Прошедшее время несовершенного вида» (НЛО, 2001), «Мысленно вами» (НЛО, 2003), «Подробности письмом» (НЛО, 2005), «Прямые и косвенные дополнения» (НЛО, 2008), «Все прекрасное ужасно, все ужасное прекрасно» (НЛО, 2016).
И вот однажды в солнечный весенний день домработница Нюрка повела меня в гости к подружкам.
Подружки жили в «московском дворике».
Деревянный дом, сад за забором.
За домом церковь.
Заброшенный колодец.
Точильщик – «ножи точу».
Старьевщик – «старье берем».
Лошадь, запряженная подводой «капуста-огурцы».
Между оконных рам вата, посыпанная блестками.
Икона в окладе.
Бумажные цветы.
Алые губки, крепдешиновые платья, шестимесячные завивки.
Глянцевый поцелуй в подкове, подкрашенный анилиновыми красками.
То есть все то, что у нас дома называлось мещанством.
Но я тогда – мальчик-чубчик-чубчик кучерявый – короткие-штанишки-глазки-забыл-помыть – еще этого не знал.
На прощанье подружки подарили золотое яичко.
Я был в восторге.
Оказавшись дома, сразу же уселся за стол.
И в нетерпении, как неразумные дед-да-баба, вознамерился «бить» пасхальное яйцо в надежде на счастье.
Мама, заметив, что я делаю, села на стул напротив меня.
Внимательно взглянула.
И с какой-то особенной интонацией произнесла: «Гриша, смотри не отравись!»
Аппетит тотчас пропал.
Итак, золотое яичко, снесенное волшебной пестрой птицей Курочкой-Рябой в одноименной русской сказке, создано из философского золота.
Внутри пребывает истина: философский камень – anima mundi.
Anima mundi недоступна деду с бабой (били-били – не разбили), так как истину может обрести лишь избранный – тот, кто осуществил Великое деланье, умер и обрел бессмертие. (У Зосимы Панополитанского: anima mundi высвобождается мечом, рассекающим яйцо).
Мелькающее, ускользающее время-мышь отнимает у деда с бабой золотое яичко: мышка бежала, хвостиком махнула, яичко упало и разбилось.
Курочка Ряба утешает стариков тем, что снесет им яичко не золотое, а простое, тем самым открывая тайну, что истину можно увидеть и найти повсюду, в том числе и в обыкновенном яичке.
Мамы давно нет.
Да и моя жизнь падает, как зарница.
Пасхального яйца я так ни разу не попробовал.
Открывая коробку из продуктового магазина, уже не чаю найти «одно золотое».
Но до сих пор время от времени издалека меня тревожит эхо маминого голоса: «Гриша, смотри не отравись»…
Женя Снежкина. Королевский стрелок [7]
И они наконец захлопали. За секунду между финальными аккордами и аплодисментами все успели подумать «капец». Но они хлопали. В этом, конечно, почти не было благодарности за исполнение номера, но восхищения лихостью и наглостью – более чем. Я изо всех сил старалась разглядеть за светом рампы Пашку и Димку – приговоренных, – но в зале их не было. Скорее всего, они смотрели номер через щель во втором окне, чтобы потом тихо убежать от здания клуба и не нарываться на дальнейший скандал. Мы тоже начали хлопать и не сговариваясь повернулись к окну.
7
Женя Снежкина – родилась в Москве в 1973 году. Училась на режиссера, психолога. С начала девяностых годов работала журналистом. Драматург, автор книг «Люблино», «К сыну», «Слушай. Говори».
Туда же кинулась старшая пионервожатая Ленка, она откинула черные шторы, но пацанов не обнаружила. Зато все увидели, как скривило ее рожу. И тогда аплодисменты превратились в овацию, а задние ряды начали еще и топать. Нас вызывали шесть раз, пока вожатые не взмолились и не попросили зал успокоиться, потому что на очереди было еще два номера. Но какое там. Большинство зрителей уже выскочили из зала и сопровождали нас до здания отряда.
Эту постановку мы придумали сразу после того, как стало понятно, что Пашу и Димку выпрут из лагеря. В то лето вожатые втихаря водили нас купаться на речку. На дне той речки Пашка обнаружил чудо – прикопанную в донном иле бутылку мутного зеленого стекла без этикетки.
В пионерской комнате нас набралось девять человек. В центре на полу стояла бутылка. Димка немного повозился около столешницы и таки открыл, пролив совсем чуть-чуть. Это было пиво. А потом мы по кругу глотали из горлышка горьковатую пенящуюся жидкость и под конец почувствовали себя вусмерть пьяными. На дне оставались еще глотка три, как в дверь начали рваться с воплями: «Откройте немедленно! Что вы там делаете?!» Пока швабра, на которую была закрыта дверь, еще держала оборону, Димка сунул бутылку в угол, за знамя совета дружины, и по его знаку Олег с Зиной вытащили швабру. В комнату ввалилась старшая вожатая Ленка в сопровождении наших вожатых. Наш отряд она ненавидела. И потому, что она в лагере была новенькая, а мы ездили сюда годами и привыкли к старой вожатой. И потому, что нарушали правила и все время качали права. Да и просто потому, что характер у нее был поганый, а простым давлением подчинить нас не получилось. Вот она и злилась. Она некоторое время глядела на нас – печать греха светилась на наших лицах. Выдал нас Костик. Он не мог пересилить себя и все смотрел и смотрел в тот угол, куда Димка запихнул бутылку. Ленка проследила за его взглядом.