– Да понял я.
– Прервал я череду неприятных "не".

– Не перебивай. Не подставят, не сделают крайними, не станут использовать как ширму для отмывания денег, не превратят в карманных щелкунчиков и финансовых затычек на всякую потребу...

– Ага, понял. Мы чудом доживаем до выборов, попутно получая хоть кроху нужных нам связей и рекламы. И? Дальше?
– Не выдержал я, уже сидя на заднем кресле такси.

– Ладно. Допустим, мы доживём до выборов, а кому мы будем нужны после? Допустим даже, наш кандидат победит и сохранит нам благодарность, что чудо само по себе, дальше, что? Кто нас будет прикрывать от "случайностей"? Моих связей для силовых и авторитетных решалок не хватит. Извини, уровень не тот. Твоя "магичность" через полгода-год позволит тебе заявить о себе, как о персоне, мнение которой стоит учитывать?
– Друг наконец-то вывел суть своей речи. Может мы и живём в условно правовом государстве, но право крепости доступной к применению дубины никто не отменял. Пусть это теперь называется не так и обеспечивается не всегда только сталью, а зачастую вполне компенсируется переработаной древесиной, хранящейся на счетах в банке, но центральной идеи это не меняет. Стоит нам только начать мелькать на уровне области и губернаторских выборов, как сразу встанет вопрос, "а не много ли на себя берут мальчики?" Причём, как верно отметил друг, до первых выборов это даже не столь и заметно будет, а вот стоит нам стать частью сферы победителя или проигравшего, как тут же встанет ребром именно этот нюанс.

– И что? Ты предлагаешь сидеть в тени и не высвечивать?

– Я предлагаю не тупить.
– Отрезал юрист.
– Делай что должен, и будь, что будет, вот только дебилом быть не стоит. Фонд организовать мне не проблема, выйти на нужных людей из окружения губернатора - выйду, но вот дальше ты сам. Договорись, порешай, подумай, прикрой, в конце концов, попку себе и своей девушке.

– Понял тебя.
– Кивнул себе, со всем соглашаясь, я.
– Готовь всё, что надо, буду думать. Один только вопрос, если мы всю эту затею заварим, ты гарантируешь мне полгода спокойной жизни?

– Чем ты слушал? Я тебе говорю, не то что у тебя будет сколько-то там безопасного времени, я говорю, что после выборов, стоит тебе в них помелькать на сколько-нибудь достойном уровне, дел у тебя окажется шо снежинок за окном.

– И всё же?

– Ну, зная наших людей, думаю да, до года времени у тебя будет. Наверное.
– Судя по звукам, пожал плечами друг.

– Спасибо. До связи.
– Подумав немного, дал отбой связи я. И так почти полчаса трепались.

– Давай.
– Пришёл ответ чередой гудков разорванного соединения.

Вот так-то, ребята. Не всё крестьянину Пасха, не всё медведю мёд. Моя простая, в сущности, идея - малость прославиться и обзавестись полезными знакомствами за чужой счёт - оказалась многоступенчатым проектом, и меня ненавязчиво потыкали в это носом.

Собственно, после разговора с Алексеем даже на миг возникла мысль, а туда ли я поворачиваю на своём жизненном пути и надо ли это всё мне. Зачем мне лезть в игры совсем не интересного мне уровня? Зачем подставлять горячо любимую задницу ради иллюзорных возможностей предотвратить невесть что и обезопаситься непойми от чего? Но всё же, кроме логических выкладок на базе обретения паранормальной шизофрении у меня собственно и доказательств нет. Почему я делаю то, что делаю, а не сижу сейчас дома, обнимая молодую симпатичную девушку? Возможно, я ошибаюсь?

"Нет", пришёл однозначный ответ от "чуйки". И Спрайт, словно подтверждая мысленный посыл из глубин копчика, села мне на голову и свесила ножки.

– Зайка, а куда мы вообще едем?
– В очередной раз сделав выбор, я отвлекся от мыслей.

– На перекрёсток "Девятого мая" и "Пушкинской".
– Тут же ответила молчаливая попутчица.

– А зачем?
– Сконцентрировав "взгляд" на удерживаемой трости, уточнил я.

– Пока ты разговаривал, я посмотрела новостную ленту. Там на перекрёстке произошёл прорыв трубы. Пишут, что фонтан бил метров на десять вверх, а ты говорил, что нам в первую очередь интересны именно такие случайности.
– Слегка склонившись, я притянул к себе девушку и чмокнул солнечный завиток её волос. Приятно, когда оказавшийся важным для тебя человек беспокоится о тебе, да ещё и проявляет определенный уровень инициативы и разумности.

Высадивший нас в полуквартале от места ЧП таксист принял бумажный эквивалент человеческого доверия и отбыл по своим делам, а мы остались на пешеходном переходе. Собственная беспомощность нахлынула на меня сокрушающей волной. В человеческой толпе, стоя перед проезжей частью, я вдруг оказался один на один с тьмой.

Насколько же непривычным, пугающим и неприятным может оказаться для человека, лишённого привычного способа ориентироваться в среде, ситуация, когда он попадает вне привычного пространства? Задумывались ли вы, каково это - стоять в вечной ночи, ощупывая мир постукиванием трости и опираясь на чужой локоть? Каким должно быть доверие к проводнику, чтобы поверить ему как своему родному чувству восприятия? Это страшно, безнадежно, пугающе. Тьма, шум ставшего вдруг чужим мира, и локоть, ведущий тебя вперёд, к тому, что ты не видишь.

Спрайт, выхватывающая узкую полосу, не справлялась с мельтешащей толпой и только сбивала лоскутами искрящихся поверхностей, всё больше и больше доводя до растерянности. Окружение превратилось в пугающий хаос шума, толчков и мешанины искр. Будь у меня возможность, я закрыл бы глаза, чтобы хоть на миг найти стабильность, но то, чем я воспринимал мир, не имело век, и мне оставалось только крепче взяться за тонкую девичью руку и не позволить себе споткнуться и упасть.

Триста метров превратились для меня в пересечённую местность, где на каждом шаге могла оказаться чья-нибудь нога или плечо. Никому по большому счёту не было дела до какого-то слепца, что пытался пройти в сутолоке рабочего дня. Остро, как в детстве, захотелось заплакать и, обняв себя за плечи руками, забиться в угол.

Насколько же по-новому, в тот момент, я воспринял услышанную ранее информацию, что инвалиды, особенно слепые и глухие, боятся покидать свои квартиры и дома. Раньше-то как? Ну боятся и боятся. Мало ли кто чего боится? У кого-то есть фобия пауков, у кого-то тьмы. Ну а инвалиды, видимо, тоже такие, испытывающие необоснованный ужас. И только примерив на себя эту роль, начинаешь понимать, что мир зрячих и слепых - это два разных мира. То, что обладателю глаз всего лишь квартал не очень-то нагруженной толпой улицы, то для инвалида героическое противостояние с хаосом, страхом и личными демонами, что кроются в сознании и порождают резкие скрипы и вой сирен снаружи.