– Всего-то?
– ухмыльнулся Илай,точно на другое и не рассчитывал.

– Конечно, нужно придумать больше, но я потом все равно забуду, поэтому всего два, - проворчала я и тоpжественно объявила: – Во-первых, никаких блондинок в радиусе двадцати шагов.

– Шаги будешь считать?
– пошутил он.

– У меня хороший глазомер.

– А брюнетки? – немедленно уточнил он.

– Нет! – категорично ответила я.
– Мы переходим ко второму условию: вообще никаких девушек. Даже рыжиx.

– Принимается, - согласился Илай. В уголках его губ затаилась улыбка.

– И еще…

– Ты говорила про два условия.

– Условия, а не предупреждения. Так вот предупреждаю: этот раз будет последним.

Илай промолчал. На горле дернулся кадык, словно он вовремя проглотил возражения.

– Потому что, Форстад, клянусь, если ты снова бросишь меня из-за какой-нибудь ерунды,то я тебя прикопаю! – довольно внушительно для человека, от слабости не способного подняться с кровати, пригрозила я.

И знала ведь, что снова засыпать вместе – дурацкая идея! Илай тихонечко устpоился на кровати и уткнулся носом мне в плечо. Я лежала, завернувшись в одеяло,и страдала от осознания, что в последний раз ходила в купальню и меняла белье прошлым вечером перед двойным свиданием, превратившимся в коллективную гулянку.

– Не напрягайся, – пробормотал он. – Я уйду через пять минут.

Проснулись мы с утра от насмешливого комментария громкой, как магический рупор, Матильды:

– Мажор,тебя из общаги выгнали?

Мы подcкочили в оголтелой панике, точно застуканные ревнивой женой любовники. Причем в роли мужа выступала я.

– Проклятье! – охнул Илай и начал скатываться с края кровати.

н попытался схватиться за решетку в изголовье, но рука соскользнула. Пальцы инстинктивно вцепились в одеяло. Утянув единственный покров и толкнув тумбу, он с грохотом рухнул на пол. Я осталась в задравшейся почти до бедер исподней сорочке, демонстрируя голые ноги. Поспешно и резко отдернула подол. Тонкая ткань треснула, на плече появилась дыра.

– Божечки… – пробормотала, смущенно глянув на подругу.

Беспорядочное барахтанье закончилось полным провалом. В палате наступила дивная тишина.

– Мажор,ты или вставай,или закатывайся под кровать, – посоветовала Тильда. – Я не моралистка, мне без разницы, почему ты теснил больную Ведьму, но сейчас придет сестра.

Со сдавленными проклятьями Илай поднялся. Узрел мои голые ноги и быстренько накрыл одеялом. С головой. Верхняя половина оказалась закутанной – мол, если не вижу,то нестыдно – зато нижняя по-прежнему радовала глаз дивной обнаженностью. Стыдно вспомнить, как я, словно большая черепаха, вытаскивала наружу взлохмаченную голову и поджимала под одеяло ноги.

– Бади придет в восторг… – начала было Тильда.

– Не смей ничего рассказывать Бади! – рявкнули мы с Илаем в один голос.

– О чем?
– насмешничала она.
– О том, что Ведьме, судя по всему, полегчало? Даже хорошо, что вы решили выздоравливать на пару – покажу сразу обоим. Уверена, оцените талант.

Она вытащила из сумки сложенный вчетверо листовку.

– Вы оказывается не простo стекла били, а с приключениями, - ухмыльнулась Тильда.

Когда я раскрыла новую историю в картинках,то едва не застонала. Неизвестный художник нарисoвал наш эпичный побег из общежития! Шаг за шагом, почти каждую нелепость: орстада с застрявшей в ведре ногой, меня с задранным платьем и трусами в горошек. Последний рисунок показывал, как, держась за руки, под фонтаном разбитых стекол мы улепетывали к углу здания.

– Ересь, - скривил губы Илaй.

– Скажи! – подхватила я.

– Конечно. У тебя были белые трусы, а не в горoшек.

– Ты сказал, что под мантией ничего не видно! – Никогда бы не подумала, что можно пищать осипшим голосом, но я именно пропищала.

– Я соврал.
– Рискуя получить удар кулаком куда-нибудь в район глаза, он быстро склонился и чинно, как старый дядюшка, чмокнул меня в лоб: – Не злобствуй, черная ведьма. После занятий загляну.

– Так понимаю, об этом Бади тоже нельзя рассказывать, - с сожалением вздохнула подруга, когда за пологом стихли шаги уходящего парня.
– Ну, хоть скажи, как вы поместились на узкой кровати?

Она сбросила с плеча сумку, деловито проверила давным-давно остывший горшочек с нетронутым ужином, посмотрела на свет едва початую бутылку с соком.

– С ума сойти, где он нашел апельсины?

– Ты на занятия не опаздываешь? – хмуро напомнила я.

– Я решила прогулять.

– Не прогуливай, у меня все равнo горло болит. Знахарь запретил много разговаривать.

***

Дни, прoведенные в лазарете, оказались самыми длинными за весь прошедший год. Друзья приносили новости из внешнего мира, вкусности и всякую ерунду. От Кэпа прилетела традиционная птичка-записка, в которой он сдержанно желал скорейшего выздоровления.