Громкий голос мисс Перчинг заставил всех вздрогнуть:

— Вы до сих пор еще не ушли? Ах, здесь профессор… Я его сначала не заметила, иначе я бы не стала говорить так громко.

— Ничего страшного, — поднялся Роджер, — он крепко спит.

Следующий день был полон волнений. Прежде всего потому, что накануне Барни убедился, что это тот самый Дамми, которого он когда-то знал.

Утром друзья встретились с ним на пляже. Миранда была сильно возбуждена и болтала без умолку. Подражая ребятам, она принялась рыть в песке небольшую ямку, чтобы удобнее было сидеть. Чудик наблюдал за ней, свесив язык. Вдруг Миранда сильно ущипнула его за кончик языка. Чудик взвизгнул.

— А ты, Чудик, не высовывай свой язык, — посоветовал Снабби. — Сам напросился — стоишь тут, язык до земли. Глупая ты собака, если позволяешь обезьяне брать над собой верх.

Чудик обиделся и отвернулся ото всех, а Барни начал рассказывать о встрече с Дамми.

— Вчера вечером я как раз заканчивал работу… Вдруг мой шеф говорит: «Барни, к тебе тут пришли». Смотрю — заходит Дамми!

— Он тебе обрадовался?

— Обрадовался? Да он был без ума от счастья. Схватил мои руки и начал трясти их, будто это ручки пожарного насоса! Потом его заметила Миранда, уж она-то точно никогда никого не забывает. Сиганула ему на грудь, и он стал укачивать ее, как делал, когда она была маленькой. Он даже начал ей что-то напевать, как когда-то. Я едва не разревелся!

— А он с тобой разговаривал? — спросил Роджер. — Похоже, он не очень-то это умеет.

— Ну, во-первых, он вообще не англичанин, — объяснил Барни, — и английскому как следует так и не научился. Но он может говорить, когда сам захочет. Если в настроении или с друзьями. Сначала он ни слова не мог выговорить, но когда мы перешли в мою конуру, разговорился.

— О чем же вы говорили? — заинтересовалась Диана. — Наверное, о своих старых друзьях?

— Да. И о моей маме, — грустно сказал Барни и замолчал. — Дамми не знал, что она умерла, — продолжил он спустя какое-то время. — Когда я сказал ему об этом, он заплакал. Он очень любил ее. Мама была добра к нему. И еще он сказал, что я на нее совсем не похож.

— В каком смысле? — не понял Роджер.

— Ну… она темноволосая, а я — светлый. У нее были карие глаза, а у меня — синие. Она была невысокая, а я — высокий. Мне жалко, что я пошел не в нее.

— Тогда, значит, ты похож на отца, — сделала вывод Диана, глядя в необыкновенно синие глаза Барни. — Это может помочь нам в его поисках. Мы будем искать человека, похожего на тебя!

— Если бы я смог его найти! — вздохнул Барни. — Знаете, как нужен отец, когда начинаешь взрослеть. Конечно, он может мне не понравиться. Или я ему. Может быть, он даже будет меня стыдиться.

— Почему твоя мама сбежала от него? — спросила Диана. — Он с ней что, плохо обращался?

— Не знаю. Может быть, она не смогла жить в обычном доме после того, как всю свою жизнь прожила в фургоне? — предположил Барни. — А может, она стремилась вернуться к прежней жизни. Но лучше, если бы она сообщила отцу о том, что я родился. Обидно думать, что он ничего обо мне не знает. Он же может просто не поверить мне, когда я его найду.

— А как твоя фамилия, Барни? — Роджер вдруг подумал, что они никогда не спрашивали его об этом.

— Лоример. Мое полное имя Барнабас Хьюго Лоример — язык сломаешь, правда? Но Лоример — это фамилия матери. Когда она ушла от отца, то вернула свою девичью фамилию. А фамилии отца я не знаю. Мама не говорила, а я и не спрашивал. Думал, это ее фамилия по мужу, понимаете? Мне и в голову не приходило, что когда-нибудь это будет так важно.

— А что написано в твоем свидетельстве о рождении? — подумав, спросила Диана. — Там ведь все это должно быть указано, правда?

— А что такое свидетельство о рождении? — удивленно вскинул глаза Барни. — Никогда о таком не слышал. И, уж в любом случае, у меня его нет.

Все четверо на время умолкли. Роджер, Диана и Снабби подумали о том, что совершенно безнадежно найти человека, когда не знаешь, ни как он выглядит, ни сколько ему лет, ни хотя бы как его зовут! Ведь он может жить с тобой в одном городе и никогда об этом не узнать!

Роджер решил обратиться за помощью к мисс Перчинг. Может быть, она придумает, как лучше поступить. Ведь единственное, что они знают, — это то, что отец Барни играет (или играл раньше) в шекспировских пьесах. И больше — увы! — никакой информации.

Появился Чудик с каким-то предметом в зубах.

— Что это ты опять притащил. Чудик? — рассердился Снабби. — Если ты еще раз принесешь нам дохлого краба, я заставлю тебя его съесть. Он еще вчера был дохлятиной, а сегодня и того хуже.

Но это был не краб. Это была щетка для волос!

Снабби вытащил ее из пасти Чудика и с укоризной посмотрел на него:

— Плохая собака! Я разве не говорил тебе: когда живешь в пансионате или гостинице, нельзя хватать чужие вещи! Ты же не дома. Чья это щетка, хотелось бы знать?!