В глубине сознания захохотала Виктория, и Алан вдруг почувствовал невыносимое желание... съесть пельменей. С маслом, сметанкой, присыпанных сверху перцем... да под водочку. Рот наполнился слюной, в желудке жалобно квакнул пустой чай. Алан оглянулся на застывших за спиной ветеранов.

— Пип, я иду на кухню, а ты найди Берта и пришли ко мне.

Воин кивнул и побежал исполнять приказ, а Алан, предвкушая что-то невообразимо приятное, направился во владения Райки. С настроением творилось нечто странное: бабочки в животе, предчувствие праздника и дурацкое состояние легкости. Просто абсолютно нетипичные для этого тела ощущения!

Через три часа его нашел Рэй, злющий, как тау в период гона.

— Кир Алан! Да что же вы творите! Там послы уже договоренности готовы подписать, а вас найти нигде не могут. Хорошо, что я Пипа встретил... А чем это у вас так вкусно пахнет? И что вы все здесь делаете? Да что же это такое? А как послы прознают, что ваша светлость на кухне, как простолюдин! Кир Алан, да вы же целый герцог, а ведете себя как... как..! А вы, кирена Валия! Уж вы-то… Ладно, Зира, дитя гор, но вы-то, вы!

Рэй безнадежно махнул рукой, понимая, что ничего не докажет своему шальному воспитаннику.

Ответом ему был дружный хохот. Дарен тут же подвинул стул, Хват плеснул в кубок вина из кувшина, а Райка, утирая слезы, поставила перед капитаном большую тарелку, полную маленьких круглых пельменей, политых ароматным маслом и присыпанных перцем.

— Что это?

Рэй с наслаждением принюхался к горячему парку и, насадив на вилку первый пельмень, отправил его в рот. Прожевал, удивленно склонил голову вправо, прислушиваясь к ощущениям. Все, затаив дыхание, ждали вердикт. Рэй молча наколол второй пельмень и потянулся за сметаной.

— Сами придумали или где подсмотрели?

— Это все папа! — гордо сообщил Дарен и ловко стянул из тарелки Рэя пельмешек. — Пельмени называется. Скажи, вкусно? Мы все их лепили. И даже кирена Валия! А папа с Хватом мясо мелко-мелко резали!

— Кир Алан сказал, что ими наедаешься, когда на первом сидишь, а последний в горле стоит, — со смехом сообщил Хват и откинулся на стуле. — Лепить их, я тебе скажу, тоже весело. Особенно под хорошее вино да в хорошей компании.

Он подмигнул Светике.

— Ты, между прочим, на службе, — недовольно высказал капитан Хвату.

— Так я служу! Охраняю кира Алана.

Дарен звонко расхохотался, а следом за ним стали смеяться и остальные.

— Так, брат Чех, — Алан нехотя поднялся. — Сегодня после вечерней службы свадьбы и справим. Чувствую, что потом будет не до этого.

Смех стих. Рэй согласно кивнул, а Светика схватилась за щеки.

— Ой, матулечка! У меня платье еще не готово! Вы же говорили, что после вашего дня рождения.

— Обстоятельства изменились. Боюсь, что скоро нам с Рэем придется покинуть крепость, — Алан грустно улыбнулся Зире. — Но к родам я вернусь. Постараюсь вернуться...

— А платье я тебе дам. — Эвелин окинула Светику внимательным взглядом. — Мы с тобой одного роста, думаю, подойдет.

— Брат Чех, проводите меня, и ты, Эвелин, тоже, — Алан посмотрел на девушку и подал ей руку, которую она осторожно приняла. Они дошли до двери, и герцог тихо сказал: — Его высочество принц Ксан Тихий просил твоей руки, и я намерен дать положительный ответ. Но если ты не хочешь стать королевой...

— Ой...

«Что простолюдинка, что маркиза, – усмехнулся про себя Алан. – Ойкают совершено одинаково».

— Я согласна! А он красивый?

— Вполне.

— А как же Длань? — шепотом спросила девушка.

— Не заслужил. А теперь ступай к остальным и пока молчи. Можешь только кирене Валии сказать. Ясно?

Девушка только и смогла, что кивнуть. Порка явно пошла ей на пользу, она стала сдержаннее и послушнее, что радовало Алана несказанно! Давно нужно было выпороть!

— Брат Чех, — Алан подхватил ксена под руку и потащил по коридору. — Вы нашли человека, о котором мы говорили?

— Да. У меня есть помощник, человек увлекающийся, нервный, глубоко верующий, истинный фанатик. Я ему рассказал о вашей религии, о Церкви и о том, что бог Отец отправил в наш мир своего сына... Попросил систематизировать ваши записи и создать первую книгу Жития Сына Божьего, записанную с ваших слов. Просто как ответвление от нашего Храма. Так сказать, не в противовес, а в дополнение к Песне Жития.