Миша поднялся в свою комнату на четвёртый этаж, упал на кровать, закрыл глаза, душа взмыла и полетела по только что пройденному маршруту, повторяя пережитое…

Застольная часть последнего звонка праздновалась в ресторане «Лето», что расположил свои увеселительные площади в парке имени Горького. Там-то и познакомился Миша с Татьяной. Пять лет учились в параллельных группах, сотни лекций в одних аудиториях прослушали, но… Зазвучало танго, да не вовремя – у Миши полон рот азу по-татарски. Только в те весенние годы гастрономические радости были не на первом месте, в темпе прожевал, окидывая взглядом стол – с кем танцевать? Вблизи одна Татьяна. Так вышло: за пять лет ни миллиметра взаимного интереса. Ни личного, ни безличного. Кроме дежурных «здравствуй – здравствуй» – никаких контактов за все годы. А тут делать нечего – пригласил Татьяну. И сходу удивил её, определив духи, которыми благоухала сокурсница:

– «Клема» ведь.

– Ну, ты даёшь! – улыбнулась Татьяна.

Дорогущие, едва ни всю стипендию угрохала девушка на первые в своей жизни французские духи. Тогда не знали, что такое контрафакт ни в магазинах, ни в аптеках – настоящие французские, сказочного аромата. Продавали «Клема» всего лишь одном магазине на улице Баумана.

К следующему танго Миша поторопился с жеванием, ускорил работу челюстей, дабы Татьяну не увели. Потом было провожание по ночному парку, гуляние по городу. В Казани светает рано, астрономическое время неподвластно декретному, по последнему ещё ночь, а солнце по первому восходит, к Таниному дому подошли в четвёртом часу, уже засветло.

И вдруг начали в подъезде обвально целоваться. Миша плюнул на мужское самолюбие, которое часа два опасалось получить щелчок по носу: «Ты что?! Мы ведь товарищи!»

Столько времени потеряли…

– Ты такой ласковый! – шептала Татьяна.

И снова губы сливались на долгие-долгие минуты.

Было нежно, красиво, романтично и…

Уснули под утро, и вдруг звонок. Теперь уже не последний, из разряда дверных.

– Отец, – сказала Таня.

– Что делать? – ёкнуло сердце у Миши.

– Разоспались мы с тобой. Спокойно, я сейчас открою. Он никогда не заходит ко мне в комнату. Это исключено. Лежи тихо, папа уснёт и уйдёшь.

Таня накинула халат, выскользнула за дверь и тут же вернулась с Мишиными туфлями, сунула их под кресло. Ободряюще улыбнулась, снова исчезла.

– Доброе утро, – раздалось в коридоре

– Доброе! Я ещё посплю.

– Хорошо, Таня.

Миша оглядел комнату, в углу стоял полномасштабный трёхдверный шкаф, может быть даже дубовый. «Вот где можно залечь», – весело подумал Миша и вспомнил дальнего родственника дядю Митю.

Таня вернулась, плотно закрыла дверь за собой. Легла в халате рядом.

– Папа у меня интеллигент, – зашептала прямо в ухо, – не хуже профессора Герасимова, хоть и рабочий, но тоже профессор в своём деле и заслуженный рационализатор. Я чуть подросла, он перестал заходить ко мне в комнату. Класса с четвёртого.

Они тихонько поднялись, оделись, в квартире стояла тишина.

– Уснул, – шёпотом сказала Таня, – он с ночной смены.

– А мать где?

– В Ленинграде у сестры.

Наконец, они выскользнули из квартиры.

– Провожу тебя до остановки, а потом в магазин пойду.

Миша, хохоча и дурачась, рассказал о дяде Мите.

Сельский родственник дядя Митя был фронтовик, с войны вернулся в двадцать один год, с руками и ногами. А в селе одни женщины. Пользовался успехом. И они у него. Война уже лет пятнадцать как закончилась, но взаимные симпатии не ослабевали. Миша любил дядю за весёлый нрав, всегда с улыбкой, всегда на позитиве, любил повторять «живы будем – не помрём» и говорил частенько «ёк-мокарёк». От Миши никогда не отмахивался, катал на мотоцикле, на лошади, брал с собой на рыбалку, одним словом, классный дядя. И жена его, тётя Вера, тоже хорошая. Поила парным молоком, нальёт стакан, Миша выпьет одним махом, рукой губы вытрет:

– Ещё, – засмеётся тётя Вера.

Миша головой мотнёт и второй стакан, теперь уже не торопясь, опорожнит.

Тётя Вера увлечения дяди Мити женским полом не разделяла. В тот раз ей донесли: муж к почтальонке нырнул.

Тётя Вера схватила Мишу за руку, тому шесть лет тогда было.

– Пошли за этим шельмецом!

Тётя Вера летит как на крыльях, Миша едва за ней поспевает.

Залетели во двор к почтальонке.

– Зови громко дядю! – наказала тётя Вера.

Решила племянником устыдить мужа. Миша давай звать:

– Дядя Митя! Дядя Митя!

На крыльцо выскочила почтальонка:

– Ты что ребёнка приплела? – пошла в атаку.

– Где он?

– Нет никого!

Тётя Вера отстранила соперницу и, таща Мишу за собой, влетела в рублёные сени. И уже собралась открывать входную дверь в дом, но вдруг женское чутьё бросило к двери в кладовку, рванула ручку на себя, а там…

– Дядя Митя? – удивлённо произнёс Миша, увидев пропавшего.

На что обнаруженный бросил руку к виску, хотя был без головного убора, браво представился: