Уже первые философы античной эпохи интересовались вопросами эстетики. Например, Демокрит, который отметил подражательный характер искусства. Софисты (в частности, Горгий) подчеркивали относительность категории прекрасного. Значителен вклад в эстетику Платона, который посвятил этому философскому жанру специальные произведения, например «Гиппий больший», где впервые отчетливо ставится вопрос «что такое прекрасное?» В диалоге «Пир» прекрасное ассоциируется с вожделенным, объектом Эроса. В диалоге «Ион» подчеркивается мистический, иррациональный характер вдохновения как основы искусства, тогда как в «Государстве» основой искусства предстает мимесис (подражание искусства действительности). Другим значительным представителем античной эстетики был Аристотель, автор трактата «Поэтика». Суммируя изыскания предшественников в области эстетики, он отмечает существенность чувства в постижении прекрасного и катарсиса (нравственное очищение, возвышение души через искусство) как результата этого постижения.

Над природой такой фундаментальной эстетической категории, как красота, задумывались пифагорейцы. Она у них отождествлялась с гармонией и числовой пропорцией. Во все века были последователи пифагорейцев, которые пытались вывести математически выверенные формулы прекрасного. Особенно таких мыслителей привлекала музыка. Имеется большое количество трактатов, испещренных математическими формулами идеальных музыкальных произведений [48] . В изобразительном искусстве большое внимание уделяется так называемому «золотому сечению» (другие названия: «золотая пропорция», «золотой принцип», «Божественная пропорция»). Леонардо да Винчи является едва ли не самым известным поклонником «золотого принципа» в живописи. Композиция многих его картин построена именно на основе «Божественной пропорции». Многие исследователи подвергают анализу наиболее значимые произведения искусства и уверяют, что во всех них присутствует «Божественная пропорция». Вот, например, А. Гумерова приводит примеры из разных сфер творчества [49] : «В архитектуре самые известные здания и сооружения: египетские пирамиды, пирамиды майя в Мексике, Нотр-Дам де Пари, Парфенон греческий, Петровский дворец и др. В музыке: Аренский, Бетховен, Гайдн, Моцарт, Шопен, Шуберт и др. В живописи: почти все картины знаменитых художников написаны согласно сечению: разносторонний Леонардо да Винчи и неподражаемый Микеланджело, такие родные в писании Шишкин с Суриковым, идеал чистейшего художества испанец Рафаэль, подаривший идеал женской красоты итальянец Боттичелли и многие-многие другие. В поэзии: упорядоченная речь Александра Сергеевича Пушкина, в особенности “Евгений Онегин” и стихотворение “Сапожник”, поэзия замечательных Шоты Руставели и Лермонтова и многих других великих мастеров слова. В скульптуре: статуя Аполлона Бельведерского, Зевса Олимпийского, прекрасной Афины и грациозной Нефертити и другие скульптуры и статуи».

В более поздние времена эстетика нередко воспринималась как философия искусства, достаточно обособленная от основных философских изысканий. Впрочем, по мнению многих мыслителей, эстетика – неотъемлемая часть любой философской системы. Она касается внешней формы, противостоящей содержанию, сущности предмета и явления. Основной тезис философии эстетики состоит в том, что между внешней формой и содержанием существует органическая связь, внешняя форма помогает понять и раскрыть сущность предмета и явления.

Категории «содержание» и «форма» были разработаны в немецкой классической эстетике. Георг Гегель подчеркивал, что «содержанием искусства является идеал, а его формой – чувственное образное воплощение». Во взаимопроникновении «идеала» и «образа» Гегель видел творческую специфику искусства. Дух его эстетического учения – подчинение всех деталей изображения, и прежде всего предметных, высшей, метафизической идее. Важным понятием философии художественного творчества является целостность, или единство произведения: подчинение всех его частей, деталей общей идее.

Философия подчеркивает большую практическую значимость эстетики: совершенствуя формы жизни, человек может изменять к лучшему и содержание самой жизни, и самого себя. Именно для этого и существует искусство как творчество прекрасного. Живопись, музыка, литература воспитывают человека на прекрасном, тем самым делая его лучше. Если наука призвана, в первую очередь, изменять окружающий физический мир, то эстетика (вместе с этикой), по мнению философов, призвана в конечном счете преобразовывать человека.

Художественная литература, согласно многим научным трактатам, представляет собой органическое сочетание художественной формы и содержания. Содержание есть отражение реальной жизни, бытия. А художественная форма – плод воображения, фантазии, творчества писателя или поэта [50] . Потребность человека в красоте, красивом такая же неизбывная, как потребность в хлебе насущном.

Красота, как полагал Достоевский, «есть необходимая потребность организма человеческого» (т. е. человека как целого, а не только духовного существа), «без нее человек, может быть, не захотел бы и жить на свете» [51] . Поэтому «искусство есть такая же потребность для человека, как есть и пить». Падший человек живет в несовершенном физическом и социальном мире, который характеризуется отсутствием гармонии, а порой явным безобразием и уродством. Поиск человеком красоты усиливается «наиболее тогда, когда человек в разладе с действительностью, в негармонии, в борьбе, т. е. когда он наиболее живет, потому что человек наиболее живет именно в то время, когда чего-нибудь ищет и добивается; тогда в нем появляется наиболее естественное желание всего гармонического, спокойствия, а в красоте есть гармония и спокойствие (курсив Достоевского – В. К.)» [52] .

Достоевский выступает против утилитаристов, отрицающих красоту как бесполезное, и утверждает, что «красота всегда полезна», поэтому и «…искусство всегда современно и действительно, никогда не существовало иначе и, главное, не может иначе существовать». Красота имеет, по Достоевскому, не только эстетический, но и нравственный смысл: возражая всё тем же утилитаристам, Достоевский пишет: «Трудно измерить всю массу пользы, принесенную и до сих пор приносимую всему человечеству, напр., “Илиадой” или Аполлоном Бельведерским, вещами, по-видимому, совершенно в наше время не нужными». Достоевский рассуждает, что по прошествии многих лет человек, который в молодости любовался прекрасной статуей, совершит какой-то хороший поступок. А, «может быть, в массе причин, заставивших его поступить так, а не этак, заключалось, бессознательно для него, и впечатление Аполлона Бельведерского…» [53]