Взгляд Мира был безмятежен, как бездонное летнее небо. Синева, в которую как провалишься, так не сразу выплывешь. На мгновение он поймал мои глаза, и я чуть не провалилась. В последний миг удержалась на самом краешке, вздернула бровь, а потом неодобрительно поджала губы. Да-да, знайте, что я думаю о вас и ваших методах, господа столичные завоеватели!

Первым не выдержал, как это ни странно, Всеслав, хотя по всем законам отвечать следовало бы Елистратову.

— Мы нацелены на сотрудничество, Максим Михайлович, а не на соперничество, выбор исключительно за вами.

А Макс молодец, подумалось мне. Таки заставил товарища занервничать.

Медвежий образ испарился без следа, мой начальник снова выглядел совершенно спокойным и невозмутимым.

— Ну-ка, давайте еще раз, во что вы там планировали вложиться?

Я мысленно застонала — ну не по второму кругу же, а? Ладно, над ними ты издеваешься — а надо мной-то за что?!..

Я стояла на крыльце, облокотившись на перила — пуховик на плечах, пальцы в замок — и вдыхала морозный воздух, который после все более накаляющейся атмосферы в концференц-зале казался еще более опьяняющим.

Не мое это — все эти долгие переливания из пустого в порожнее. Я все таки человек действий: есть задача — выполняю. От многочисленных обсуждений побаливала голова.

Расчищенный дорожки были пустынны, только Филлипыч шел через двор и на ходу пил лимонад из бутылки. Стеклянной. Зимой.

Нет, ну я знала, что мы все тут немного с прибабахом — но прям настолько уж?!

Увидев меня, Игорь свернул с маршрута и, перешагнув через декоративные кусты, цапля длинноногая, оказался в пределах шаговой доступности террасы, с которого я созерцала двор “Тишины”, аки красна девица какого-нибудь славного роду-племени многовековой давности.

— Как все прошло? — поинтересовался он, прихлебывая из бутылки и глядя на меня снизу-вверх.

Правда, для такого эффекта понадобился полуметровый настил вдоль гостевого терема, Новицкий та еще каланча жилистая.

— Да… так, — неопределенно протянула я. И, припомнив самое вопиющее из предложений, от которого Цвирко чуть в обморок не упал, со злорадным удовольствием наябедничала: — Представляешь, Шильцева предложила терема покрасить! Так, мол, говорит, веселее будет, а то у вас тут все серенько!

Филлипыч, в этот момент как раз делавший глоток, поперхнулся ядовито-зеленой жидкостью, и принялся откашливаться.

Какое лицо, ну, любо-дорого же посмотреть!

— Да иди ты?! — переспросил он с веселым изумлением.

Темные глаза смеялись, и от этого обычно неприятная его резкая физиономия, дубленая всеми ветрами, с намертво въевшимся загаром, стала почти красивой.

— Где трупы закапываем?

Я недовольно сморщила нос:

— Скажешь тоже! “Трупы”… “Закапываем”… На Елань вывезем, под лед пустим, и дело с концом!

— Весной раков драть поедем! — мечтательно поддержал мои кровожадные планы массовик-затейник и знатный раковод в одном лице.

— А у вас тут раки водятся? — знакомый голос из-за спины заставил дернуться, обжег нервы, и я задумчиво поиграла бровями, оборачиваясь к Мирославу, чтоб ему провалиться, Радомиловичу.

Что бы ему такое сказать, чтобы и правду, но и не совсем?

— Это смотря чем подкармливать, — добродушно опередил меня бывший егерь-лесовед. — Елена Владимировна, бутылочку до урны не донесете?

— Всенепременно, Игорь Филлипович!

Мирослав явно понимал, что у нашего с Игорем диалога был второй смысл, требующий знания контекста, но предъявить ничего не мог — даже если о контексте и догадывался.

Вышедший из терема в том, в чем был на переговорах — в темном деловом костюме и дорогих ботинках, на этом тесовом резном крыльце он смотрелся противоестественно, чуждо. Но до головокружения привлекательно.

Ах, как хорош ты, ПростоМир на фоне аутентично-темного дерева!

У меня сердце сжалось: такую красоту — да под лёд!

С некоторым сожалением отказавшись от полюбившейся мысли, я улыбнулась. На этот раз не традиционной сервисной улыбкой, а сдержанно, ибо гости наши сегодня не такие уж и гости.

Не то чтобы нас прямо напугали и повергли в панику намерения Азоринвеста. Мы на счет этих намерений и раньше не заблуждались, да и в бизнесе тоже не первый год. Вот только осуществить их будет не так просто, как они расписывают.

На расстоянии конкурентной доступности от “Тишины” свободных участков, которые можно было бы без проблем купить, нет. Потому что здесь, вокруг заповедника “Соловьиные Родники”, сплошь естественные леса, не подлежащие продаже в принципе. Разрешенный законом максимум — передача в долгосрочную аренду.