Я разразился тирадой, и мне было плевать.

— И это правда, Бёрд. Никакой жалости. Нисколько.

Я опустил взгляд и понял, что сжимаю ее в своих руках, не жестко, а страстно. Мы были так близки, и я чувствовал жар. Неоновые черточки зеленого, желтого и индиго мерцали перед глазами как лазер. Я опустил свои руки ниже по ее рукам, отпуская ее, но она схватила меня за руки.

— Тогда почему ты ушел? — потребовала она ответа.

— Это никак не связано с тобой, а полностью связано со мной.

— Ответ все еще недостаточно хорош. Ты не можешь поцеловать девушку так, как целовал меня, и просто вот так уйти. Ты даже не позвонил.

— Я вернулся.

— От этого все еще больно. Это все еще странно.

— Разве ты не видишь, что моя жизнь испорчена? Я сломлен. Разрушен. Я не тот парень, о котором такая девушка, как ты, должна думать. — Я не мог сказать ей, что боялся, что она может заставить меня взобраться на вершину и затем рухнуть в черную дыру. Потому что хоть я и не хотел, чтобы она имела дело со мной, я хотел ее. Если я расскажу ей слишком много и слишком рано, я уверен, что она сбежит. Я хотел снова почувствовать этот кайф, я знал, что мои ощущения с ней будут не похожи ни на что другое.

— Ты не хочешь меня, Бёрд. Ты хочешь саму идею обо мне. Скромном художнике. Пареньке, который спас тебя... рисовал тебя. Но я загадка, которую ты не захочешь разгадать. Я вопрос, на который ты не хочешь получить ответ. Было проще, когда я просто рисовал, а ты танцевала.

— Ничего никогда не было просто между нами.

Ее слезы высохли, но глаза были покрасневшими из-за опустошения. Я был прямо на краю, боролся с желанием прыгнуть в теплый, яркий, многоцветный бассейн поцелуя Бёрд.

— Вот как ты видишь меня? Ты говоришь, что шрамы не имею значения, что ты видишь меня не так, как другие? То же самое и для меня, Эш. Я не вижу, где ты живешь. Я не вижу, как много ты делаешь. Я вижу кого-то, кому больно, кто боится заботы, или может, думает, что не заслуживает ее. Но я также вижу честного и нежного, и забавного, и чувствительного человека. Я чувствую тебя. Я чувствовала тебя так много раз, когда проходила мимо, прежде чем узнала тебя. — Она сжала мою руку. — Ты другой. Понимаешь, создается то самое то ощущение, когда ты просто знаешь.

— Понимаю.

— И я. Вот почему я не могла позволить тебе исчезнуть. Вот почему я практически умоляла тебя прийти на День благодарения. Я просто знала. Я хотела узнать тебя.

Она взяла меня за руки и обернула их вокруг своей талии. Ее руки скользнули к моей груди, моей шее, и она провела пальцами под моей шапкой и по моим волосам, так что шапка упала на пол. Ощущение статистического электричества прошло от ее прикосновения.

— Позволь мне сделать выбор, — сказала она.

13 глава

Бёрд

Язык Эша был кистью, мои губы холстом. Я проводила пальцами по очерченным выпуклостям его живота под футболкой. Мы все еще танцевали и рисовали, но на этот раз наши тела были инструментами и поверхностью, на которой мы создавали свои рисунки.

Эш скользнул пальцем под мою майку, его теплые руки касались моей кожи. Когда Эш проводил пальцами по моему телу, я ощущала покалывания, как будто от электричества, и задавалась вопросом, может, в каждом из нас есть немного синестезии. Затем я сдернула его футболку через голову, наконец-то увидев, что было под его покрытой краской одеждой. Мои глаза сразу переместились на свежий шрам на его боку: остаток от его героизма. Я провела указательным пальцем по нему и опустилась на колени, поцеловав его. Именно поэтому, несмотря на обстоятельства, я всегда чувствовала себя в безопасности с ним. Он мог никогда не узнать, как благодарна я была ему.

Он наклонился, взял меня за руку и потянул меня встать на ноги. Он не хотел моей благодарности, я знала, что он сделал все это не для того, чтобы быть героем. Это была часть характера.

Я не хотела говорить Эшу, что я девственница, но побоялась, что он почувствует мою неопытность, если дело зайдет так далеко. Я понимала, что двадцатиоднолетняя девственница это что-то невероятное в наши дни, но мои отношения с парнями были сомнительными в лучшем случае. Я могла шалить с ними, но я не была настолько глупа, чтобы полностью отдать себя кому-то из них.

— Прекрасная Бёрд, — выдохнул он в мое ухо, когда стащил лямку моей майки и поцеловал меня в плечо.

Я захихикала и извивалась от ощущения.

Мы переместились к футону, я легла под него. Мы переплелись друг с другом, обволакивая друг друга теплом. Прикосновения Эша были страстными, но терпеливыми. Это было похоже на то, как он обучал меня рисовать — стремиться к большой картине, но сначала обратить внимание на мелкие детали — нежные поцелуи, ласковые поглаживания, сладкие укусы, кроткие взмахи его языка.