— Ты такая красивая, Настя, — Виттор нагнулся, мягко коснулся приоткрытых губ девушки своими губами. Очертил кончиком языка их линию. Спустился поцелуями по бархатной коже к шее, прикусил кожу над пульсирующей жилкой под ее судорожный вздох. Но не желания, страха.

— Расслабься, — попросил он, вновь приподнимаясь над ней. — Я просто хочу сделать тебе приятно.

— Зачем вам делать мне приятно? — нахмурилась Настя, чем сбила его с толку. — Вы ясно дали понять, что важно только ваше желание, — с горечью в голосе проговорила она.

Да, так и есть, раньше он не заботился о ее удовольствии. Притяжение пары было слишком сильно, самоконтроль трещал по швам. Но сейчас грифон упокоился, поняв, что его пара никуда не исчезнет, инстинкты успокоились. Просто обычно влечение обоюдное. Все было бы нормальное, если бы по какой-то причине магия пары не обходила Настю стороной. Быть может, дело в том, что она боится его.

— Я хочу, чтобы тебе было хорошо со мной. Хочу слушать твои стоны удовольствия, — он вновь поцеловал ее, уже напористей, проводя языком по ее губам, мягко лаская ее бедра.

— Я постараюсь расслабиться, — прошептала она, когда он вновь спустился поцелуями к ее шее, продолжая путешествие по ее коже к груди, медленно приподнимая длинный подол платья.

Желание кружило голову, пьянило не хуже грапфа, ее аромат сводил с ума, а прикосновения к ее коже почти лишали разума. Такая теплая, нежная, податливая. И все равно безучастная. Настя так и лежала под ним, не мешая ему ласкать ее, но и не поощряя, и даже попыталась простонать, но так фальшиво, что она сама покраснела от стыда. Да уж, стоило признать, что актриса из Насти никакая, но это даже хорошо. Виттору не нужно притворство, ему нужен отклик.

— Там, на столике масло. Ну, чтобы смазать, — пробормотала она, отчаянно покраснев. И чего смущается, они ведь столько раз были близки? Виттор оторопело поднял глаза к пылающему лицу девушки, потом приподнялся и сел. Настя так и лежала, раскинув руки в стороны, с задранной до бедер юбкой.

— Простите, — она тоже села, приподнимая опущенные бретели. Выглядела не менее раздосадованной, чем он себя ощущал.

— Может, поужинаем? Свидание, — предложил он, растерянно, отчего и Настя, кажется, растерялась. Взглянула недоуменно в сторону окна. Солнце несколько часов, как перешло зенит, но до вечера еще далеко. Как и до ужина.

— Да, давайте поужинаем, — согласилась она, улыбнувшись. Кажется, впервые она улыбалась ему. Виттор улыбнулся в ответ, подскакивая с кровати. В мыслях царило невероятное воодушевление. Он даже немного волновался.

— Я приведу себя в порядок с дороги. Через полчаса у меня? — он мог прийти и к ней, но, наверное, Настя желала скорее покинуть свои покои. Судя по загоревшимся эмоциями глазам его пары, он отгадал. В ее взгляде он видел шанс на улучшение их отношений. И упускать его он был не намерен.

Мне предстояло свидание. Странный мир, странный двуликий или это я странная, раз свидание со мной проходит после секса? Сегодня Дрейсон меня удивил, точнее ввел в растерянность. Пришел с цветами, сказал, что соскучился. Я думала, все пройдет как раньше. Потерплю немного, мужчина, довольный моей покладистостью отменит домашний арест. Но нынче запросы выросли. Стоны удовольствия ему подавай. Мне кажется, Дрейсон сегодня был растерян не меньше меня. А уж предложения поужинать вместе, устроить свидание, прозвучало совсем неожиданно, учитывая время суток.

Главное, что сегодня он не запугивал меня, был спокоен, что давало надежду на благополучный исход. Хочет свидание, будет ему свидание. Вот стоны не обещаю, как оказалось я совершенно не умею притворяться. Хорошо, что я мечтала стать ветеринаром, а не актрисой. В театральном у меня бы точно ничего не получилось.

Предстоящий дневной ужин с Дрейсоном взволновал, ведь мне предстоял второй дубль акта соблазнения дабы получить свободу. Взгляд то и дело невольно косил в сторону шкафа, где под одной из досок хранилась связка артефактов, переданная Николеттой. Один из них снимет с меня печать греха, а остальные должны помочь выжить в лесу. Похоже, смерти она мне не желала.

Кстати, шкаф. Стоит вновь перебрать приобретенный для меня гардероб. Думаю, Дрейсон будет доволен. Мой выбор остановился на самом откровенном комплекте белье и алом платье с длинными рукавами и глубоким вырезом. Которое я дополнила золотым гарнитуром с огромными бриллиантами. Браслеты, ожерелье, серьги. На заколках мой энтузиазм окончательно издох, учитывая их непривычную тяжесть. А ведь на той девушке и на матери Дрейсона украшений было больше.

Через полчаса я входила в покои Дрейсона. С пылающим лицом и колотящимся сердцем. Кажется, я погорячилась с бельем. Многочисленные лямки и банты врезались в кожу, тянули все, что можно и натирали, где не стоило бы, а корсет не давал дышать полной грудью. Дрейсон нашелся в гостиной. Он мерил комнату шагами, сложив руки за спиной. При моем появлении он порывисто развернулся. Лицо его оживилось, губ коснулась улыбка, а взгляда восхищение мной. Я и сама невольно оглядывала его. Волосы еще влажные, откинуты назад. Привычными костюмами он пренебрег, надел лишь белую рубашку и черные брюки. А улыбка невероятно преобразило резкие черты его лица, сделала его мягче.