— Вы неправильно понимаете все происходящее!

— Вам нет ни малейшей необходимости пускаться в объяснения, моя дорогая, — сказала старшая из дам, дотрагиваясь до ее руки веером из желтоватой слоновой кости. — Меня, конечно, в свое время не встречали так особы королевской крови. Но должна заверить вас, что нарушить законы приличия с таким, как принц Рольф, для меня было бы тогда сущим пустяком. На все подобные королевские шалости надо закрывать глаза, — в ее глазах, казалось, зажглись огоньки воспоминания, а затем снова потухли, и она продолжала дальше.

— И так я буду возражать всякому, кто осмелится плохо говорить о вас в моем присутствии. Хотя я не сомневаюсь, кто бы это ни делал, им будет двигать простая зависть!

В это время к ним подошел Андре, и дамы, переглянувшись с заговорщицким видом, оставили эту тему разговора.

Когда снова зазвучала музыка, Андре изъявил желание пригласить Анджелину на танец и у нее не было причины отказывать ему.

— Вы уехали, даже не попрощавшись, — сказал он, когда они удалились на значительное расстояние от его матери и пожилых знатных дам.

— Вы правы, я прошу прощения, но моя тетя так неожиданно явилась за мной.

— Она обвиняет вас в исчезновении Клэр, я знаю это. Как она обращалась с вами все это время?

— Достаточно неплохо, — не надо было перекладывать на его плечи груз собственных проблем, особенно если она не собиралась передоверить ему право решать их за нее.

— Позвольте мне высказать сомнение в вашей искренности! Мне много раз в течение этого времени говорили в глаза, что вас нет дома, когда я отлично знал, это не так, но ничего не мог поделать, — его карие глаза с пристальной серьезностью глядели на нее. — Я должен поговорить с вами. Ведь мы до сих пор не решили один очень важный вопрос. Важный, по крайней мере, для меня.

— Я не знала, что вы приходили, — произнесла она, не находя, что еще сказать ему.

— На свои письма я тоже не получал никакого ответа.

— Я не видела их.

— Если бы вы захотели видеть меня, я бы ворвался силой. Ваша тетя не имеет права держать вас в заточении, — он ошибочно принял ее рассеянность за ободрение и осмелел.

— По правде говоря, Андре, хотя ваша забота обо мне очень приятна, боюсь, я не смогу дать вам тот ответ, который вы хотите услышать.

— Я почти ничего не требую от вас.

— Я знаю, — ответила она, вглядываясь в его смуглое лицо с ниточкой усов над верхней губой, подчеркивающей его смущенную улыбку. Потемневшие глаза Анджелины выражали сочувствие. — Вы заслужили большего, чем я могу вам дать.

Но тут вмешались телохранители принца, они накатили бело-золотистой волной на нее, и окружили, как стена, не давая никому возможности подойти к Анджелине. Она вынуждена была танцевать только с ними, пока Рольф по необходимости кружился по паркету со знатными дамами.

Анджелина спрашивала себя, что было причиной такой заботы со стороны свиты и принца — их собственное желание танцевать с ней или приказ Рольфа, не выпускать ее из поля зрения. Разгоряченный, краснолицый, но легкий в танце Густав пригласил ее на контрданс. Спокойный вальс остался за Мейером. Леопольд танцевал с ней кадриль, точно и уверенно делая все движения, не лишенные в его исполнении живого порывистого очарования. Склонившись в поклоне, Освальд пригласил Анджелину на старый менуэт, придворный танец, опять вошедший в моду с тех пор, как Бурбоны вернулись на трон. Манеры Освальда были спокойны и размеренны. Как и все остальные телохранители принца, он носил на белом рукаве черную траурную ленту. Однако, он держал себя светски вежливо, Деликатно, в глубине его глаз светилось теплое искреннее чувство к Анджелине. Одним словом, она была поражена произошедшей с Освальдом переменой, он решительно во всем походил теперь на своего брата. И Анджелине, следившей з ним уголком глаза, странным образом казалось, что погиб не Оскар, а Освальд, а Оскар танцевал сейчас с ней.

Все эти впечатления и рассуждения, занимавшие ее ум, помогали Анджелине отвлечься от Рольфа, от своих мучительных мыслей и терзаний. Так прошло немало времени. Анджелина решительно отказывалась что-либо пить. В то же время она заметила, что Рольф не упускал эту возможность.

— Он много пьет, — произнес Мейер, стоя рядом с Анджелиной, — с тех пор, как мы приехали в Новый Орлеан, и он начал читать свою корреспонденцию, скопившуюся за это время. Возможно, именно в этом кроется причина… Правда, сам я не читал адресованных ему писем, но мне говорили, что часть их от его отца; в своих посланиях король бранит принца за то, что тот пренебрегает своими обязанностями. Другие депеши — от министра финансов, озабоченного большими расходами принца, а остальные от секретаря министерства иностранных дел, эти послания затрагивают вопрос о возможности его помолвки с баварской принцессой.

— Да, достаточно, чтобы выбить из колеи любого мужчину, — заключила Анджелина, делая над собой огромное усилие, — но только не Рольфа.

— Не могу согласиться с вами. Он не берег себя. Мало того, что он почти не спал в погоне за вашей кузиной, он еще вынужден был общаться с массой людей. Он постоянно бросался к какому-нибудь продавцу сладостями или к портному, в надежде выудить у них нужную ему информацию. В добавок ко всему он добился потрясающих успехов в налаживании отношений между вашей и своей страной. И как будто этого было ему недостаточно, он набросал еще ответы за это время на каждую полученную депешу или письмо.