К микрофону подошла элегантная директриса с неподвижным лицом.

– Дорогие наши ученики, – бесцветным, хорошо поставленным голосом изрекла Нина Максимовна. – Сегодня – день знаний. Мы, учителя и руководство школы, хотим поздравить вас…

Людочка слушала речь, и душа её пела. Вот десятый «Б», за которым её закрепили классным руководителем. Семнадцать девчонок и тринадцать ребят. На слова директора, завуча и представителей родительских комитетов они не обращают внимания, а говорят о своём.

Людмила Петровна тоже больше слушает подопечных, ведь это её первый в жизни класс! С какими словами они с ней расстанутся через два года, закончив одиннадцатый? Добрые слова учеников учитель хранит в сердце всю жизнь.

Первый день пролетел. За шесть уроков знакомства с классами Люда не устала. Пробовала шутить, ребята смеялись. Через неделю она ощутила, как школа засасывает.

– Ты погуляла бы, – говорила ей мать, сетуя на то, что дочка, придя с работы в три часа дня, кушала и тут же садилась готовиться к урокам.

– Некогда, мам, – отговаривалась Людочка. – В преподавании первые три года самые трудные. Надо много готовиться, писать конспекты.

– Ты же пять лет в институте писала!

– Это лекции, это не то, – помотала головой Люда.

Вера Николаевна пожимала плечами.

– С мальчиками встретилась бы, – предложила она.

– Какие мальчики? – удивилась Людочка. – Надо входить в профессию.

– Ну входи, входи, – говорила Вера Николаевна, удаляясь на кухню.

Каждый день был сражением. В молодости так не хватает трудностей, а если есть, то их с удовольствием преодолеваешь.

После уроков голова гудела. На шум, царивший в коридорах во время перемен, Люда обратила внимание ещё в институте во время практики. Две недели молодые учителя вели открытые уроки, набирались педагогического опыта. Присутствовавшие на уроках однокурсники делали замечания, обсуждали ошибки. Старые учителя молчали или приговаривали:

– Не волнуйся, спокойнее. Нервы тебе и так истреплют.

На переменах учителя не обращали внимания на скачущих по коридорам школьников и чинным шагом топали в учительскую менять журнал. Людочка удивлялась: как можно не реагировать на сумасшедшие вопли, от которых дрожали стёкла, на клубы табачного дыма, валившие из мужского и женского туалетов?

Месяцы рутинной работы и бесконечная подготовка к урокам заслонили остальной мир. Телевизор и друзья перестали существовать.

– Ты распинаешь себя на классной доске! – досадовала мать.

– Так надо, мама, – отвечала дочь.

Людочка втайне радовалась, что семья всю жизнь жила скромно, как все. Привычка к безденежью помогала искоренять надежды на повышение зарплаты.

С детских лет Люда была убеждена, что если относиться к людям с открытым сердцем, они ответят взаимностью. Не дураки же они! Кому захочется воевать, когда можно жить мирно?

Работая в школе, Людмила Петровна Ткачёва убедилась, что большинство предпочитает войну миру. Даже не так: предпочитают не войну миру, а унижают и издеваются до тех пор, пока самое ангельское терпение не лопнет. И тогда начинается война.

Кто отстаивает своё достоинство и не позволяет втаптывать себя в грязь, вызывает ненависть. Таких обвиняют во всех грехах, навешивают любую напраслину, чтобы хотя бы ложью вывести из себя.

– Запомните, дети, – говорила студентам во время педагогической практики пожилая учительница с традиционной брошью под горлом, – ученики хорошо знают свои права и ваши обязанности. Учёба – это всегда насилие. Стремящиеся к знаниям дети – редкость, поэтому вы должны заставить остальных учиться. Не заставите – пеняйте на себя.

В первые же месяцы работы Людочка познала однобокость педагогического образования. В институте в подробностях рассказывали о реформах Солона, о Пунических войнах, о подлости американской и английской политики. На истории педагогики – о «Великой дидактике» Яна Амоса Коменского.

На лекциях по методике преподавания истории вдалбливали приёмы работы с учебником и с картой. Твердили: «Гуманизация образовательного процесса. Вы должны уметь заинтересовать ученика».

Почему учитель должен заинтересовать, а ученик не обязан заинтересовываться? Ему лень, у него плохое настроение, поэтому сидит на уроке, развалясь и поставив ноги на соседний стул; жуёт жвачку, слушает плеер или копается в мобильнике, который так и подмывает назвать дебильником.

Замечания? Они не действуют. В лучшем случае десятиклассник криво ухмыльнётся, а на требование вынуть жвачку изо рта прилепит её к стулу или к мочке уха.

Выгонять из класса нельзя: одного выгнали, а он третьеклассницу в туалете изнасиловал; другой на стене такое написал, что уборщица отмывала полдня. А виноват учитель – «не смог найти подход».

Санкции строятся исключительно на устрашении: вызов к директору, вызов родителей.

– Иванов, тебе стыдно?

– Угу, – отвечает Иванов.