Шрифт:
– Ты где живёшь? – спросил он.
– На Преображенке. Большую Черкизовскую знаешь?
– Найдём.
Семён открыл дверь, усадил Егорову на заднее сиденье и сел рядом.
– На Большую Черкизовскую, – сказал он водителю.
Двигатель тихо заурчал.
– Князя своего предупредишь, что не приедешь?
– Он в курсе.
– Как?
– Я же говорил, он умнейший человек, – улыбнулся Семён, обнимая Егорову.
Ночная Москва сияла гирляндами лампочек на мостах и вереницами красных огоньков машин на дорогах. На «Авторадио» крутили песни Юрия Антонова.
– Квартирка у меня маленькая, но уютная, – оправдывалась Надя, ведя Семёна на третий этаж.
– Лишь бы тебе нравилась.
Егорова включила в прихожей свет и положила сумку под зеркало. Щёлкнул дверной замок, она повернулась к Семёну. Его бородатое лицо оказалось совсем близко. Сильная рука скользнула по её талии, другая пробралась под бретельку топика.
– Прекрасный был вечер, – проговорила Надя.
– Он только начинается! – шепнул Семён.
Глава 7
Брыков корпел над черновиками статей. В Москве каждый день что-то происходит. Иногда Вячеслав Андреевич думал, что и после конца света новости не прекратятся. С одной стороны, это радовало, с другой – настраивало на философский лад: как ни работай, а никогда эту кучу не разгребёшь.
– Что скажешь, Егорова? – Брыков оторвался от работы.
– Вот, – Надя протянула начальнику два листа со статьёй.
– Посмотрим, посмотрим, – Брыков послюнявил палец и перелистнул страницу. – Ты что мне принесла, дорогуша? – он поднял на Егорову глаза. – Это профессионализм?
Слава начал читать вслух:
– «В рамках проведения конкурса "Мой двор, мой подъезд", организованного властями города, прошли состязания служителей чистоты за звание лучшего по профессии. Победу одержала дворник Северо-Восточного округа Степаненко Любовь Юрьевна. Тридцать лет, которые она проработала в местном РЭУ…».
Это не информационное сообщение, а бравурная совдеповская речёвка, – потряс листами Брыков. – Наверняка в конце есть фраза о награде, которая, наконец, нашла свою героиню. Или я ошибся?
Надя осталась равнодушна к выговору и только водила покрасневшими глазами.
– Когда ты это писала? – спросил Брыков.
– Ночью.
– Тебе днём времени мало? Надеюсь, понимаешь, что эта писанина не пойдёт в номер?
– Да тьфу на эту писанину!– разозлилась Егорова. – Вчера вечером я встречалась с Дерюгиным. Помнишь, постоялец из гостиницы «Москва»? Ну, тот, который в карете?
– И что? – заинтересовался Слава, тотчас забыв о великом событии в жизни московских дворников. – Информируй.
Когда Славик занял кресло редактора отдела, в его речи стали проскальзывать канцеляризмы.
– Дерюгин – князь из эмигрантских кругов Соединённых Штатов. Миллионер, – начала докладывать Егорова. – Приехал со слугами. Со второго раза удалось поговорить с горничной. По её словам, поселился в гостиничном «люксе» без мебели. Но мебель в номере появилась позже.
– Постой, какая мебель? – потряс головой Брыков. – Ничего не понимаю.
– Что непонятного? – моргнула усталыми глазами Надя. – Номер стоял пустой. Вольдемар Евпсихиевич заселился, и на следующий день в пятьсот семнадцатом появились кожаные диваны, кресла, телевизор, видео.
– Это кто же играет в бюро добрых услуг? – ухмыльнулся Вячеслав Андреевич.
– А никто, – равнодушно констатировала Егорова. – Горничная и дежурная по этажу клянутся, что мебель и всё прочее никто не вносил.
– Что? – глаза Брыкова удивлённо расширились.
– Когда горничная поинтересовалась, откуда это взялось, Дерюгин ответил, что его фирма устроила ему обстановку.
– Может, ты путаешь? – осторожно предположил Вячеслав Андреевич.
– Ничего я не путаю, – возмутилась Надя. – Что я, совсем без головы?
– Но так не бывает, – Брыков деликатно пожал плечами. – Надеюсь, ты это понимаешь?
– Почему не бывает? – Егорова подняла невыспавшееся лицо.
– Но как…
– Телепортация.
Слава поскрёб щетину на подбородке.
– Сомневаешься? – догадалась Егорова. – Тогда предложи другое объяснение.
– Как ты познакомилась с Дерюгиным? – переключился на другую тему Брыков. – Как его? Вольдемар Евпсихиевич?
Брыков сделал пометку в настольном календаре.
– Нас познакомил его шофёр.