Это дорога была построена специально для тебя.

Шестая скорость. Вперед. Руки уверенно сжимаю руль.

Кровь бурлит от азарта и предвкушения.

Седьмая. Восьмая. Уже десятая.

Показатели скорости зашкаливают.

Не подведи, малышка. Ты всегда его понимаешь, послушно откликаясь на каждое действие водителя.

Не первый раз ты уносишь своего хозяина за горизонт.

Но только сегодня его гонит не вслед за мечтой, а от нее.

За лобовым стеклом дорога, а перед глазами ОНА.

Сорх, как удержаться от соблазна и не стиснуть в своих крепких объятиях? Не прижаться губами к таким манящим и сладким ЕЕ губам?

ЕЕ сорховы серые костюмы, что скрывают такое желанное тело. ЕЕ очки, что прячут красивые изумруды глаз.

Нога отжимает газ до отказа. Убежать. Забыть. Сбросить видение.

Резкий удар по тормозам. Визг шин. Последний раз взрыкнул мотор и замолчал.

Вышел, осмотрелся по сторонам. Никого. Вот и отлично.

Серое невзрачное здание на окраине города. Маленькая дверь в торце. Ему сюда.

Зашел в спальню без стука, захлопнув за своей спиной дверь. Одним движением сбросил с себя футболку.

Закинул голову и глубоко втянул через нос в себя воздух.

— Что-то ты зачастил в последние дни, Тим? — поднялась ему навстречу с кровати женщина.

Еще один вздох, не меняя положения головы.

— Работай, крошка, — бросил отрывисто.

Расслабиться. Скинуть с себя напряжение, что накопилось за день. Вот, что ему сейчас нужно. А не пустые разговоры.

Женские руки нежно огладили голые плечи мужчины.

Не ЕЕ руки.

Проворно избавили его от остатков одежды.

Пальчики невесомо пробежались по груди, лаская, дразня.

Не ЕЕ пальчики.

Губы выцеловывали узоры на шее, спускаясь все ниже: ключица, грудь. Проворный язычок обвел напряженные соски. Поиграв и отпустив. Губы и язык, продолжая ласкать, опускались все ниже.

Не ЕЕ губы.

Да! Там, где все горит от напряжения. Там где энергия просится наружу.

Стиснул зубы, но не шевельнулся.

Так и стоял пока его ласкали.

Только почувствовав влажность рта на своем естестве, не выдержал.

Чуть грубо швырнул на кровать и навалился сверху на мягкое податливое тело. Руки стиснули с объятиях не ЕЕ тело. Обвили его за талию не ЕЕ ноги. ЕЕ скрывают узкие классические брючки, лишая его возможности хотя бы любоваться на расстоянии.

Сорх, все равно перед глазами ОНА.

Ворвался резко, неистово с одной цель — стереть из памяти, хоть на какое-то время забыть.

Отрывистые сильные движения, судорожное дыхание, рвущее легкие.

Так. Избавиться от сумасшествия. Смахнуть с себя наваждение.

Сбросив напряжение, устало откинулся на чужие подушки. Взгляд уперся в высокий потолок. Почувствовал, как по груди ласково провели ладошкой. Не ЕЕ ладошкой.

Сорх! Резко поднялся с кровати.

Оделся под пристальным взглядом недавней партнерши.

— Ты не останешься? — просящие нотки в голосе.

Натянув на себя последней футболку, отрывисто бросил через плечо:

— Нет.

И направился на выход, попутно небрежным жестом бросив на прикроватную тумбочку пластиковую карту кредитки, с немаленькой суммой на счету.

Закрыв дверь, прислонился затылком к дверному полотну, с наружной стороны.

Невесело усмехнулся. Забыть не получилось.

Глава 5. Не виноватая я, он сам…

День с самого утра не задался. Раздражительность в купе с напряжением не оставляли меня ни на минуту. С каждой прожитой секундой внутри все сильнее закручивалась пружина недовольства, рискуя в каждую минуту распрямиться и выплеснуть негатив на окружающих.

Бесило все: начиная от нахмуренного неба за окном, которое уже несколько раз грозилось пролиться на землю дождем, смывая остатки хорошего расположения духа, заканчивая любимыми графиками на экране компаретора. Даже им не под силу было изменить мое настроение. Постоянно путаясь и сбиваясь с мысли, упрямо продолжала работать над отчетами. Но с каждым новым документом все больше понимала: я готова разорвать в клочья тех, кто составлял эти сорховы отчеты. В каком учебном заведении готовят таких экземпляров с редкостным даром тупизма? Я не считала себя гением аудита, но такое безалаберное отношение к своей работе раздражало, раздражает и будет раздражать впредь.

Благо сегодня меня не трогал ни шеф, с утра покинув дом, а может и не возвращался со вчерашнего вечера, ни Ирр, молчаливо принося мне вовремя обед и ужин.

Банальное утреннее: «все плохо», к вечеру переросло в «хуже некуда». И причина, понятная любой уважающей себя женщине, проста — мне нечего одеть. Костюмы, захваченные с собой, мистическим образом, закончились. Что может быть хуже, нежели отсутствие даже не новой, а просто чистой одежды. Раньше у меня такой проблемы не было. Мой офисный гардероб, включающий в себя полтора десятка строгих нарядов, по истечению определенного срока привычно отправлялся в химчистку, освобождая меня от забот о его чистоте. Но это там, на воле. Здесь же я, запертая за высоким каменным забором, была лишена такого привычного действа, как посещение сферы обслуживания. Я уж не говорю о своем желании навестить знакомого косметолога и привести внешность в надлежащий вид. Обращаться к шефу с просьбой: выпустить на волю, посчитала ниже своего достоинства, копя раздражение на его персону. Он-то, пожалуй, не заморачивается такой проблемой с химчистками. Насколько смогла отметить моя наблюдательность, мистер Далейн каждый день появлялся в новом наряде от известного дизайнера. Хозяин жизни, чтоб тебя сорх задрал.