Перед тем как уехать, Джозеф проверил камеру и убедился, что Кейт и Джейк пришли в себя. Он боялся, что переборщил с дозой и что они умрут по дороге, поэтому он испытал большое облегчение, когда увидел, что они в порядке.

Вскоре после этого он вышел со склада и поехал вдоль Темзы по аллее Девяти Вязов. С 1995 года пейзаж изменился, район перестраивали и обновляли. Он поглядывал за машинами вокруг, проезжая мимо строительных площадок, где подъемные краны тянулись вверх к ночному небу, в сторону вертолетной стоянки Баттерси, где он держал три вертолета. Формально они находились в собственности подставной фирмы, и для властей будет крайне затруднительно связать их с его именем. Они смогут опознать сами вертолеты, но на это уйдет какое-то время, а большего ему и не надо.

Это была частная стоянка, и в такое позднее время там никого не было. У него заколотилось сердце, когда он открыл ворота своей электронной картой и проехал в сторону посадочной площадки, расположенной у реки, где он и припарковался.

Два вертолета из трех он использовал для бизнеса и развлечений, и за прошедший год зарегистрировал множество полетных планов. Законы о передвижении в воздушном пространстве над Лондоном и шоссе М25 соблюдались очень строго из-за большого количества пересекающихся маршрутов, по которым летали частные и пассажирские самолеты. В других частях страны допускались небольшие отклонения от маршрута. Психиатрическая лечебница Баруэлла располагалась в ста пятидесяти километрах от Лондона.

Джозеф уже зарегистрировал маршрут, согласно которому он вылетит из Лондона в сторону Кембриджа и Баруэллской лечебницы. У него был один-единственный шанс, и, тщательно все спланировав, он был уверен, что все пройдет как надо.

Перед тем как выйти из машины, он протер руль и ручки дверей. Он всегда водил машину в перчатках, но, в случае чего, это позволит ему выиграть больше времени.

Он взял небольшой рюкзак и поставил машину на сигнализацию. На взлетной площадке его ждал красный вертолет скорой помощи. Он убедился, что топливный бак заполнен и все находится на своем месте. Затем он забрался внутрь. У компании CM Logistic было подписано огромное количество контрактов на хранение и обслуживание транспортных средств, в том числе – двух вертолетов скорой помощи, которыми пользовались лондонские больницы. Этот вертолет только что прошел ежегодное техобслуживание и в течение двух дней должен был быть возвращен в эксплуатацию. Уладить некоторые бумажные формальности оказалось нелегко, но зато теперь у него в распоряжении был ключевой элемент его плана.

Получив от диспетчера разрешение на вылет, Джозеф завел двигатель. Лопасти начали раскручиваться, и вертолет скорой помощи быстро поднялся в ночное небо.

Уинстона перевели в изолятор, чтобы он мог продолжить работать с Питером. Они провели в отделении бок о бок много лет, и Питер знал, что в Баруэллской лечебнице покой заключенного был в приоритете.

Когда Уинстон принес Питеру ужин, он задержался у окошка чуть дольше обычного. Взгляд у него был мрачный и вместе с тем проницательный. Питер подошел, чтобы взять поднос.

– Что ты собираешься делать? – спросил Уинстон, не выпуская поднос из рук.

– Я собираюсь съесть эти помои, – сказал Питер.

– Я не об этом. Я знаю тебя лучше, чем ты думаешь. Ты нападал на врачей и других пациентов и раньше, но со злости. Ты не был зол в то утро. Ты это спланировал.

Питер наклонился поближе к окошку.

– Ты ведь умный человек, Уинстон. Как так вышло, что ты прозябаешь в этой поганой дыре с поганой почасовой оплатой?

– От умного человека слышу, Питер. Зачем ты это сделал?

– Мередит Бакстер в конце концов стала совсем невыносима. Я никогда не верил в это ее показное стремление что-то изменить к лучшему. Если бы я ее не убил, то попытался бы кто-нибудь другой.

– Ты по какой-то причине сам хотел оказаться в изоляторе, – сказал Уинтон, точно насквозь просвечивая Питера своим проницательным взглядом. – Но по какой? – на мгновение Питера задумался, не умеет ли Уинстон читать мысли.

– Никогда не доверяй нам, Уинстон. Никому из нас. Нам нельзя помочь. Убийцы, насильники и совратители детей – мы все здесь одинаковые. Получаем удовольствие, причиняя людям боль.

Мгновение поколебавшись, Уинстон толкнул поднос сквозь окошко. Напоминающая сгустки клея еда разлетелась по полу камеры.

– Ты будешь гореть в аду.

– Ада не существует, Уинстон, а вот почасовая оплата – да. Подумай об этом, – прокричал Питер в захлопывающееся окошко.

Он был не в состоянии есть. У него бешено колотилось сердце, а по телу градом катился пот. Неужели это и правда случится? В Баруэллской лечебнице все было таким тихим и размеренным. Дорога до туалета казалась невероятно долгой. Он провел здесь столько времени. Неужели он покинет это место навсегда?

Когда Уинстон вернулся за подносом, его лицо снова приняло отсутствующее выражение. Он просунул в камеру капюшон, который Питер дрожащими руками натянул на голову.

Затем он подошел к окошку и протянул руки, на которые тут же были надеты наручники. Его адвокат выдвинул требование, чтобы ему не заковывали руки за спиной из-за травмы, которую он получил, когда его ударили электрошоком и связали. Когда наручники были надежно застегнуты, Уинстон открыл дверь и провел Питера вниз по коридору к выходу в прогулочный дворик. Он медленно и методично отпирал замки на двери.