Блин, в кои-то веки решила полениться в рабочее время и помечтать о кисельных берегах. Так ведь не дают. Изверги…

Пришлось таки поднять свою, ставшую внезапно ленивой, попу и поплестись в приемную.

— Зах-х-оди, — чуть заикаясь проблеяла Оленька.

Бедняжка до сих пор от шока отойти не может.

Я подошла к кабинету, осторожно постучалась и тут же подпрыгнула на месте от дикого мужского ржача по ту сторону двери.

— Они т-а-ак уже минут двадцать, — пояснила Оля и испуганно икнула, когда дверь настежь распахнулась явив усатого дядечку.

— Яковлева, — расплылся в чеширской улыбке сбешник, — Проходи-проходи.

Подозрительно он как-то себя ведет. Надеюсь, мне там допрос не учинят…с пристрастием. Оглянулась на Олю. Та снова зависла с глазами по пять копеек. Вот кому нужна валерьянка. Хотя нет. Она тут уже не поможет.

Генеральный директор оказался дородным мужчиной с бритой на лысо головой в импозантном костюме. Он окинул меня цепким, почти хищным взглядом и внезапно заржал, как конь на ярмарке.

А мне как-то неловко стало. Присесть мне не предложили. Стою и краснею, как последняя идиотка, а мужик только отсмеется, глянет на меня и опять по новой. Я уже начала злиться, когда он, наконец, отдышался, вытер одной рукой слезы и выдохнул:

— Это было неподражаемо, — и повернул мне свой ноутбук.

Ах, вот оно что. В сеть уже выложили наше с Кощеем Ивановичем совещание.

— Стараюсь, — сухо ответила я на неожиданную похвалу и изобразила издевательский поклон.

Директор снова хохотнул и неожиданно строгим, громовым голосом сказал:

— Во-о-т! Вот Петрович! Если бы хотя бы один из моих замов был таким как эта девушка, мы бы уже покоряли стройплощадки в столице.

— Не сомневаюсь, — поддакнул усатый дядечка, — А что собственно тебе мешает? — и обратился ко мне, — Девушка, а не хотите, ли продвинуться по карьерной лестнице и занять место Константина?

Я подумала-подумала. Погипнотизировала паркет у себя по ногами… А присесть мне так и не предложили…

— Нет. Не хочу.

Лица у мужиков удивленно вытянулись.

— Почему?

— Извините, но меня в другом месте ждут. Очень-очень ждут, — ответила я и направилась к двери, — Всего хорошего.

Ну, все! Если Петерман не предложит мне место своего зама, я его лично подвешу на старом дедовом галстуке. Он крепкий, проверенный. Баб Валя сто раз так делала.

Глава 16 (заключительная)

— Вот скажи мне, что нет так?! — в десятый раз, помешивая сахар в кружке, с возмущением спросила я, — Я и так и сяк! А он морду кирпичом и удрапал на свой этот симпозиум, мать его за ногу!

Лена только пожала плечами и все.

— Ты ж его лучше знаешь, — не унималась я, — От меня еще ни разу в жизни мужики не бегали. Обычно я от них.

Подруга пододвинула мне тарелку с тортиком.

— Поешь. Полегчает.

Я зло уставилась на тортик, такой красивенький с засахаренной вишенкой по центру, и яростно вонзила в него ложку, представляя на его месте наглую фашистскую физиономию. Не мужик, а тормоз.

Вот уже месяц, как я всяческими силами пытаюсь намекнуть Яну, что вроде бы и не против, если он пригласит меня на свидание. Да что уж там! Я ему уже практически открытым текстом на это говорю. Либо он реально непроходимая тундра, либо он не знает, как вежливо меня послать со своими намеками.

Это наказание за всех тех несчастных, грубо продинамленных, отшитых и униженных мною и моим стервозным характером страдальцев.

— Ладно, поеду домой. Спать. И завтра никаких коровников, — решительно заявила я и стала собираться.

Теперь мой кабинет располагался напротив бывшего кабинета Луганского, где сейчас обитает господин немец. Раньше это помещение пустовало. Но я уломала блондинчика выделить для своего самого ценного кадра деньжат на ремонт. И теперь у меня был самый шикарный кабинет во всей конторе. Андрюха на новоселье притащил мне свой старый диван со словами:

— Мы с Ленкой себе кровать решили купить. А ты хоть не на столе спать будешь.

Да, было дело. Работала себе, работала… до черных точек перед глазами и уснула, положив голову на стол. Каково было удивление юриста, когда он застал меня спящую на столе в обнимку с архивной папкой. Он долго ржал, смотря на мое помятое лицо, на котором живописно отпечатался арочный механизм папки. Хорошо, что хоть моего позора не видела наша новая секретарша.

За нее отдельное «спасибо» Петерману. Тетенька, которая сменила на боевом посту свою закадычную подружку «баклажаниху» не вынесла нашего с немцем темпа работы и на второй месяц просто ушла на больничный и больше не вернулась. И поскольку мне было не до решения кадровых вопросов, Ян взял на себя эту, как оказалось нелегкую задачу. Без секретаря мы прожили больше месяца, пока, наконец, немец не принял главную стерву всей округи Татьяну Петровну.