— Жень, к тебе кажется, приехали, — раздался с веранды голос дед Сени, — Кажись, Василий Михайлович пожаловал.

Я выглянула в окно и, узнав знакомую «Тайоту», устало вздохнула. Вот почему этот мужчина не понимает по нормальному? Сказала же, дай подумать и остыть. Нет, в тот же вечер прискакал. Только еще разборок с ним не хватало для полного счастья.

Хлопнула входная дверь и на веранде послышался голос Луганского, который здоровался с дедами, а затем быстрые шаги по направлению к кухне.

— Жень, привет.

Я обернулась. Васек был как всегда при полном параде — в костюме и при галстуке. Видимо весь день трудился на благо другого района.

— Привет, — нейтрально поздоровалась я.

Ругаться с ним совсем не хотелось. Поэтому я постаралась быть предельно вежливой. Узнала, хорошо ли прошел его день. Даже поужинать предложила. И все это стараясь не замечать, как наглые руки гладят по плечам и целуют в макушку.

— Я так по тебе соскучился, — прошептал он.

Как же соскучился он! С утра не виделись. При воспоминании об утре, руки стали усерднее тереть кастрюлю.

— Ты ее так до дыр протрешь, — хохотнул Луганский прямо над самым ухом, а вездесущие руки продолжили свои поползновения, — А давай куда-нибудь сходим, развеемся?

Вот уж чего мне не хватало для полного счастья, так это развеется в его компании. Что ж он такой настырный-то!

— Вась, я устала. А мне еще помидоры полить надо. У деда Сени спина разболелась.

— Завтра с утра успеешь полить, — мурлыкнул он.

Нет, это нормально?! Значит сейчас иди, собирайся, поедем меня развлекать, а утром чуть живая шуруй, поливай свои помидоры. Хотела было уже дать ему локтем по ребрам, как замерла, прислушиваясь. К дому с тихим шуршанием подъехала машина. Чуть вытянула шею, глядя на улицу. Следом за машиной Луганского, припарковался черный «Мерседес».

Да что ж за день сегодня такой? Эти два придурка меня с ума сведут.

Пока я, до последнего надеялась, что это вернулся Гена отдать фартук, Васек увлеченно выцеловывал мне шею и не заметил, как скрипнули полы на кухне. Я вздрогнула и резко вывернулась из Васьковых объятий.

— Женечка, к тебе тут еще пришли, — позвала баб Валя, с любопытством поглядывая на бледную как смерть меня и раскрасневшегося и довольного Луганского.

На ватных ногах двинулась на веранду, прихватив тазик с грязной водой, что бы попутно вылить на улицу. Вышла и замерла с открытым от удивления ртом.

Нет, я, конечно, могла в своих мечтах представить, что господин немец придет извиняться за свое поведение, но что бы вот таким образом…

— Ян?! — удивленно воскликнул Васек, появившийся на веранде вслед за мной.

Затем взгляд мужчины потяжелеем, помрачнел и наконец, полыхнул черной ревностью. А все дело в том, что это чудо в перьях по имени Ян приперся не один, а с огромным букетом роз. И как вы думаете, о чем в первую очередь подумал Луганский?

Ой, мамочки-и-и! Мне вдруг как-то сразу захотелось куда-то спрятаться. А бежать-то некуда.

— Вот сейчас твой Максимка и пригодился бы, — брякнула баб Валя, толкая муженька в бок.

Вот, ей богу, не могла с ней не согласиться, с ужасом прикидывая, куда бежать в сарай или в туалет. В сарай-то надежнее будет. Там такой засов, что кувалдой дверь не вышибешь.

Пока я в уме простирывала варианты, Луганский, бросив на меня злобный взгляд, решил все же поинтересоваться у Петермана о причинах его столь позднего визита. Я уже было обрадовалась, что он не стал сразу рубить с плеча. Как оказалось зря.

Немец, нацепив на свою предательскую фашистскую морду, ледяную маску, спокойно ответил:

— Меня на ужин пригласили, — и, повернув голову в мою сторону, обаятельно улыбнулся, — Я надеюсь не слишком поздно, Евгения.

Я вот сейчас не поняла. Это чего было-то? Приглашать, я приглашала. Но с его слов это прозвучало как-то так интимно. И, вообще! Он же отказался! Блин, похоже, у меня глаз задергался.

— Мы же с тобой договаривались, Ян! — громыхнул Луганский так, что я чуть не подпрыгнула.

Пока я силилась понять о чем, таком они могли договариваться, немец криво усмехнулся и, глядя прямо на меня, сказал:

— Я передумал.

Вот, тут-то Ваську и снесло крышу. Он в два шага преодолел расстояние, что разделяло его и Петермана. Мгновение и он заносит кулак для удара. Я инстинктивно рванулась на защиту немца. Васек его же прихлопнет как муху! Но не тут-то было. Ян ловко увернулся и перехватил руку Луганского. И откуда в нем столько силы? А с виду и не скажешь.

— Не делай того, о чем пожалеешь, — холодно процедил он, отступая на шаг от двери и молчаливо предлагая Ваську очистить помещение.