– Постарше - нет, а два совсем маленьких - рвут, - откровенно признался ротный.
– Рвут, скоты, по ночам снятся. Без бухала уже и не засыпаю. Веришь нет?

– Верю. А ты не думаешь, что если бы они остались живы, то когда выросли - стали мстить тем, кто за нами придет? А в чем мужики виноваты? В том, что ты воротами ошибся?

Виталька вздрогнул, а затем бросился защищать покойников.

– Нет, не стали бы. Точно не стали. Они же маленькие, что они запомнят?

"Конец!" - подумал Егоров, потому что знал: самое ненужное на войне это когда начинаешь вспоминать убитых тобой людей и некоторых жалеть, думая, что совершил ошибку. Тем самым мгновенно ставишь под сомнение смысл своего пребывания здесь, а значит, уже начинаешь разочаровываться во многом, что делаешь. А делаешь обыкновенно одно - убиваешь. И если ты прекращаешь это совершать, то непременно убьют тебя. Простой, но тем не менее самый верный закон войны.

Единственная мина разорвалась возле бронетранспортера на подходе к городу, и крохотный осколок ударил ротного в висок.

Совсем как в кино, но сколько раз и до этого, и после Виктор убеждался, что любая, даже самая немыслимая история на экране или в книге бледнеет перед тем, что приключается иногда в жизни.

Лейтенант прекрасно помнит операцию, когда на участке тяжелой горной дороги буквально на протяжении каких-то двухсот метров духи заложили два мощных фугаса. Сначала подорвалась боевая машина пехоты, и весь экипаж погиб, размазанный по металлу и разорванный в клочья.

Затем вверх подскочил малый тягач. Три человека внутри мгновенно стали похожи на четверых предыдущих. Двоим, что были наверху, повезло больше. Их швырнуло в небо. Солдат перелетел через горную речушку, которая вилась рядом с дорогой, врезался головой в скалу и покатился вниз, разбиваясь о камни. Оказавшись у воды, он замер недвижимо среди валунов на противоположном недосягаемом для мотострелков берегу. Достать его не было никакой возможности: вокруг скалы, обрывы, а между ними бурный, пенящийся поток.

Капитана - командира батареи взрывом подняло метров на пятнадцать, пронесло по воздуху метров сто, и лишь потом он упал в реку. Поток моментально уволок офицера вниз.

Виктор, Файзи, Эдик и несколько солдат бросились следом, но вскоре оставили такую затею: спуска к реке нигде не было.

Они вернулись к настороженно замершим, остановившимся боевым и грузовым машинам и вместе с другими офицерами принялись решать, как можно вытащить солдата. Сошлись на том, что без вертолета не обойтись.

Вдруг значительно ниже по течению, шипя, взмыли зеленые ракеты и раздалась длинная автоматная очередь. Сбрасывая предохранители, офицеры и солдаты побежали на звук. Вскоре они увидели Эдика, несущего капитана на плечах.

Выяснилось, что пока они судили-рядили возле командирской машины относительно солдата, прапорщик решил поискать брод. Так совершенно случайно он наткнулся на Щуплецова.

Оказывается, контуженный, раненный в плечо и ногу, артиллерист сумел-таки зацепиться за камни и выползти на скалы, откуда он и окликнул Эдика, когда услышал, что кто-то идет по дороге, громко матерясь.

Капитану, безусловно, повезло: он не погиб при взрыве фугаса, не разбился о скалы в полете, не спикировал на камни в реке, не захлебнулся в воде и даже умудрился из нее выбраться. Но главное заключалось в том, что Бог отводил от Щуплецова смерть уже в третий раз.

Впервые - когда он однажды выехал из полка на пост, что стоял у ближайшего кишлака. По дороге артиллерист остановил машину и помчался по малой нужде к дереву. Водитель проехал чуть дальше - и передней части бронетранспортера как не бывало: прямое попадание реактивного снаряда.

Второй - когда Щуплецов отправился на одну из застав в их зоне ответственности. По дороге две боевые машины попали в засаду. Погибли все, кроме капитана и механика-водителя. Артиллерист отделался легким ранением.

Когда обо всем этом узнал командующий армией, то коротко подвел итог: "Представить к ордену Боевого Красного Знамени и отправить в Одесский военный округ. Пусть на море отдохнет, там послужит. Он свое уже взял. Сполна!"

Видимо, генерал-лейтенант был искушенным человекам и прекрасно понимал, что такого удачного четвертого случая у капитана может и не быть. Короче говоря, подобно всем офицерам в Афгане, генерал свято исповедовал простую армейскую мудрость: "Бог не фраер - он все видит, и раздражать его не надо".

Или взять тот случай с гранатой.

По вечерам Егоров с соседом по комнате-конуре - таджиком Файзи - до посинения играл в "шеш-беш". Однажды таджик в запале поединка слишком сильно швырнул камни на доску. Один из них, ударившись о бортик, упал на пол и закатился под кровать.

– За произведением, - совсем как в детстве, когда кто-нибудь из пацанов бил по футбольному мячу так, что тот улетал далеко за пределы импровизированной площадки, сказал Виктор.

Старший лейтенант покорно упал на четвереньки и юркнул под кровать. Затем он как-то странно хрюкнул и его зад застыл напряженным углом, как у пса, загнавшего добычу в нору.