– А… Леонид Ильич-то причем?! Они с Никитой Сергеевичем близкие друзья! – искреннее возмущение только укрепляет меня в мысли, что их использовали втемную.

Цитату из Высоцкого тут, конечно, пока не знают, до «Вертикали» еще три года ждать, но все замолкают, ожидая продолжения.

– Он входит в число главных заговорщиков.

Старший охранник после короткой заминки выступает вперед и медленно кладет пистолет на мраморный пол. Так же медленно делает шаг в сторону. Остальные следуют его примеру. Похвальное благоразумие – слава богу, никто из них в героев играть не собирается. Один из автоматчиков отодвигает растерянных охранников в сторону, освобождая нам путь во внутренние помещения особняка. Вижу, как ребята Северцева косятся на мраморные полы и хрустальные люстры – будет, что рассказать сослуживцам вечером в казарме. Да бойцы, вот так живет наша партийная элита! А для вас перенаселенные бараки с удобствами на улице. Литвинов ни к кому конкретно не обращась, громко спрашивает:

– Где сейчас гражданин Брежнев?

Пожилой охранник тяжело вздыхает.

– В гостиной на первом этаже.

– Проводи.

– Не нужно, – вмешиваюсь я – дорогу туда я знаю.

Мы в сопровождении двух автоматчиков идем по коридорам особняка вчерашним путем, в голове моей ощущение полного дежавю. Суток не прошло, как я снова здесь и снова вижу все эти стены, эти двери и прекрасный сад за окнами. Словно и не было ничего – ни пленки, ни бессонной ночи, ни стрельбы на Лубянке… Как и вчера, входим в просторную светлую комнату с камином, и снова там за столом сидит Брежнев – правда, сегодня он не в спортивном костюме, а в темных брюках и в белоснежной рубашке. На столе перед ним снова графин с водкой и пепельница, полная окурков. Чувство дежавю усиливает мерное тиканье настенных часов и открытое окно с развивающимися на сквозняке занавесками…

Из вчерашней картины резко выбивается только черный пистолет, лежащий рядом с пепельницей, и пиджак, небрежно брошенный на спинку стула. Да еще свернувшийся змеёй темный галстук на белоснежной скатерти стола. Видно, Брежнев куда-то собирался с утра, но плохие новости отменили его планы. Теперь вот сидит, напивается с горя – графин ополовинен.

– Комитет Государственной Безопасности. – Литвинов делает отмашку ксивой и сразу берет быка за рога – Гражданин Брежнев вы арестованы, сдайте личное оружие.

– Явились, вороны – Ильич не трогается с места – Кровь почуяли?

– Кровь – это скорее по вашей части – не могу смолчать я.

Брежнев переводит на меня тяжелый мутный взгляд, и в глазах его отражается узнавание.

– Русин, ты что ли…?! Так ты тоже оказывается, из этих… – он кивает на Литвинова и морщится так, словно лимон проглотил.

– Леонид Ильич, с чего вдруг такое пренебрежение к КГБ? У вас вон в друзьях сразу три Председателя Комитета – бывший, отстраненный и исполняющий обязанности! Это я про Шелепина, Семичастного и Захарова.

– В друзьях? – пьяный Брежнев нехорошо улыбается – Не смеши, Русин! Где они, эти друзья?! Втянули в свою аферу, а сами начали действовать за моей спиной…

– Так вы же не маленький, знали, на что шли, когда давали свое согласие на убийство Хрущева.

– Да не хотел я его смерти! Думал просто выиграть время и мирно Никиту на пенсию отправить.

Хорошая попытка отмазаться. Даже сделаю вид, что верю. Только ведь в моей истории именно Брежнев настаивал на физическом устранении Хрущева – собственно Семичастный прямо рассказывает об этом в своих мемуарах.

– А вот подельники ваши по-другому решили. Переиграли они вас, Леонид Ильич!

– Чему радуешься, Русин? Думаешь, Никита тебе всю оставшуюся жизнь благодарен будет? Так он добра не помнит – завтра перешагнет и забудет! А вот я в отличие от него умею быть благодарным. Промолчал бы, не лез, куда не надо – мог бы большим человеком стать, Русин.

– А я не за спасибо стараюсь, и не за блага. Мне, Леонид Ильич, за державу обидно, – повторяю я слова Верещагина, которые тоже пока никто не слышал – Только вам боюсь этого не понять.

В этот момент я уже подошел к столу и, дотянувшись, подхватываю за ствол брежневский пистолет. Его наградной «вальтер» даже не снят с предохранителя. Брежнев с тоской провожает его глазами.

– Знаешь… я хотел ведь сначала застрелиться – Ильич оборачивается на щелчок Зенита. Это Димон творит фото историю – …потом подумал: а какого черта…?

Застрелиться? Да кишка у тебя тонка! На такое ведь тоже большое мужество требуется.

Литвинов, заметив на тумбе телефон, поднял трубку, и набрал городской номер.

– Товарищ генерал? Это лейтенант Литвинов. Задание выполнено, куда прикажете доставить арестованных? …Понял. Минут через сорок будем. Есть, исполнять!

И скомандовал, обернувшись к Брежневу – Арестованный, пойдемте!

Брежнев встал из-за стола, покачнувшись, потянулся за пиджаком. Хотел надеть его, но потом махнул рукой и просто накинул на плечи. Нетвердой походкой направился к двери.

Стоило нашей группе выйти в холл, как к нам навстречу бросилась модно одетая и очень самоуверенная брюнетка.