– Да, мало ли что ты хочешь. Ваня нам друг, и то не наглеет, а тебя я вообще в первый раз вижу. С чего бы мне тебе доску-то давать?

– Жалко, что ли?! Все равно вон она без дела стоит!

Я смотрю на пацана пристальным взглядом, отработанным за долгую учительскую практику. Умышленно держу паузу, заставляя его нервничать. Потом ве-е-ежливо так интересуюсь:

– Александр, а у тебя есть велосипед?

– Ну, есть.

– А ты его всегда на улице оставляешь, когда на нем не ездишь? Чтобы любой мог взять и покататься?

– Вот еще…! – фыркает наглец.

– А с чего ты тогда решил, что я тебе доску дам? Она подороже твоего велосипеда будет, и в стране у нас таких больше нет – она вообще одна единственная на весь Советский Союз.

– Правда, что ли?!

От толпы ребят слышится дружно «ох».

– Правда. Это единственный экспериментальный образец, изготовленный на ЗИЛе.

– Не дадите, значит… – печально вздыхает парень, констатируя очевидное.

– Нет, не дадим. И не из-за того, что нам жалко. Просто дадим тебе, нужно будет дать и всем остальным ребятам, чтобы никому не обидно было. А завтра здесь с утра уже целая очередь из таких желающих выстроится. К тому же с первого раза никому еще на доску встать не удалось, для этого нужно много тренироваться.

– Понятно… А Ванька?

– А Ванька полезный член нашего коллектива. Он у нас можно сказать кормилец. А своим мы отказать не можем. Так что без обид, парни.

Делегация удаляется, печально загребая песок босыми ногами, мы тихо пересмеиваемся. Нашли на кого наезжать! Да наша Юлька за любимую доску горло любому перегрызет. А уж такие юные шустрики ей вообще на один укус – голову откусит не поморщится.

– Вань, ты хвалился что ли?

– Ну, …немножко – смущается наш «кормилец».

– И про кинокамеру им рассказывал? Про фотоаппарат? Про маску, ласты, спиннинг?

– А нельзя было? – испуганно шепчет Ванька.

– Вот же святая простота! – фыркает Юлька.

Я примиряюще поднимаю руки:

– Ладно, будем надеяться, что обойдется. Но за вещами теперь нужно смотреть в оба, и машины держать всегда закрытыми. Слишком много здесь чужих стало.

– Думаешь, могут обнести? – задумчиво чешет затылок Димон.

– Да, легко! – возмущенно восклицает Юлька – Ты эту наглую шпану видел?

Ванька обиженно поджимает губы:

– Шурка не шпана. Он флаговый нашего пионерского отряда!

– Молчи уже, защитничек! – зло машет на него рукой Юлька – Дружки у тебя…

Расстроенный парнишка забирает бидон, в которой обычно приносит нам бабушкину стряпню, и тихо исчезает. Лена с Викой тут же набрасываются на нашу королевишну:

– Юль, ты зачем мальчика обидела?!

– А что я такого сказала? Ты этого прохвоста Шурку видела? Колония для малолетних по нему плачет, а не пионерский отряд!

Мы переглядываемся с Левой. Неисправима. И когда только до Димона дойдет, с кем он связался? Спорить с этой фурией бесполезно, проще промолчать…

Ночью меня будто что-то толкает в грудь, и я просыпаюсь. Рядом мирно сопит Вика, за стенкой палатки шумит прибой. А в голове у меня звенит Слово. Про которое я на отдыхе уже успел слегка подзабыть. И звучит оно сегодня как-то необычно, по-новому. Так вот кто меня разбудил!

Я тихонько вылезаю наружу, обхожу лагерь. Все спокойно. Костер погашен, машины укрыты тентами, доска на ночь убрана. Народ храпит по палаткам. Луны и звезд на небе не видно – ветер нагнал туч, море слегка не спокойно. Тьма хоть глаз выколи! Даже маяк на мысе и тот почему-то не светит.

– Ну, и что вы от меня хотите?! – я запрокидываю голову, мысленно обращаясь к Слову. Тра-та-та-та. Это все, что я слышу. И, разумеется, ничего не понимаю.

Надо бы освежиться. А еще желательно померзнуть слегка. Иначе я не засну с таким оркестром в голове. А потом нырнуть под теплый бочок к Вике… А может, даже и разбудить ее слегка поступательно-возвратными движениями.

Я скидываю плавки и нагишом бросаюсь навстречу волнам. Лиман – слишком теплый, поэтому заныриваю в море. Прохладная водичка бодрит, а небольшие волны заставляют прикладывать усилия. Гребу кролем, как сумасшедший, чтобы сбросить напряжение и отвлечься от этого бум-бум-бум в голове. Наконец, остыв, переворачиваюсь на спину и прикрываю глаза. Вода сама меня несет куда-то, и я, раскинув руки, отдаюсь на ее волю.

Вскоре понимаю, что устал и замерз. Переворачиваюсь обратно… и тут меня охватывает паника. Берега нет. Его не видно. Вокруг абсолютная темнота. Я сначала гребу в одну сторону, потом бросаюсь в другую. Паника только нарастает. Периодически я пытаюсь приподняться из воды и разглядеть хотя бы линию прибоя. Должно же хоть что-то светиться в этой кромешной темноте?! Бесполезно, только еще сильнее устаю. Правую ногу неожиданно скручивает судорога. Бедренная мышца дергается, я чувствую, что еще немного, и начну тонуть.