— Давай сделаем это, — сказала она.

— Я чертовски люблю тебя, — счастливо выкрикнул я, поднимая девушку ввысь. Я уже почти стащил ее рубашку через голову, готовый к ещё одному опустошающему раунду, когда услышал, как кто-то колотил по входной двери. Мы недоуменно переглянулись и, когда я поспешил открыть ее, ворвалась внутрь Роуз.

— О, Боже мой, Олив! — Она промчалась мимо меня к Оливии и обвила ее руками, крепко прижав к себе. — Я услышала о произошедшем и ужасно волновалась за тебя. Я должна была увидеть тебя и самостоятельно убедиться, что с тобой все в порядке.

— Роуз? — Оливия удивленно посмотрела на нее. — Как ты так быстро узнала о том, что случилось?

— Это маленький городок. Такие новости здесь распространяются, словно лесной пожар. И ради всего святого, хватит уже этого «Роуз», — сказала женщина, присев на диван и потянув за собой Оливию. — Я твоя бабушка. Если хочешь, можешь ещё называть меня бабулей, просто «ба» или как тебе только нравится. Но «Роуз» мы не рассматриваем. Поняла?

Оливия улыбнулась.

— Вполне справедливо, ба.

Пока Оливия на кухне варила кофе, Роуз повернулась ко мне.

— Спасибо, что уберег мою девочку. Бедняжке за всю жизнь через столькое пришлось пройти. Она всегда боролась за себя сама, и я признательна за то, что в ее жизни появился тот, кто встанет за нее горой. Ты — хороший мужчина, Декс.

Мне действительно понравилась Роуз. Она каким-то образом притягивала к себе людей и в ее компании они чувствовали себя легко. Таким же качеством обладала и Оливия.

— Она спасала меня с тех пор, как мы познакомились, и я намерен защищать ее всю оставшуюся жизнь, — сказал я Роуз.

— Она хочет вернуться обратно? — с опасением спросила женщина. — Не знаю, как мне относиться к тому, что она будет жить там, совершенно одна…

— Ну, мы, э… мы как бы только что решили, что она переедет ко мне. — Я только надеялся, что Роуз не из тех бабушек, которые против совместной жизни до свадьбы. После всех тех симпатий, которые мы испытали, я бы не хотел, чтобы она треснула меня.

— Хороший парень, — сказала она. — Я буду спать спокойнее по ночам, зная, что она в хороших руках. Теперь, когда я наконец вернула ее, я сделаю все, что угодно, чтобы не потерять ее снова.

— Как и я, — кивнул.

Когда Оливия вернулась с кофе, я, извинившись, оставил их поговорить наедине, а сам отправился принять душ и одеться. Хотел заскочить к ней в квартиру, чтобы убедиться, что там убрали все напоминания о прошлой ночи. Последнее, чего я хотел, это чтобы Оливия испугалась, зайдя туда. Я также хотел проверить Эми и Сэди. Их не было дома, когда туда вломился Стивен, но они могли вернуться. Нужно было поговорить с Нейтом о дополнительных мерах безопасности в доме, чтобы убедиться, что ничего подобного больше никогда не случиться.

Я быстро поцеловал Оливию в щеку, прежде чем направиться к выходу.

— Уверена, что не против, если я ненадолго отойду? — спросил я. — Я могу сделать это позже, если хочешь, чтобы я остался.

— Я абсолютно в порядке, честно, — заверила она меня.

— Можешь идти, — сказала Роуз, настоятельно призывая меня закрыть дверь с той стороны. — Если какой-то гаденыш попытается приблизиться к ней, я сама им займусь.

***

— Как все прошло? — спросил Нейт, когда через несколько дней мы вернулись с моего первого сеанса групповой терапии.

— Это было совсем не так, как я ожидал… в хорошем смысле, — ответил я. — Они действительно поняли, через что я прошел, и многие из них побывали в такой же ситуации. Приятно знать, что я не один такой и что я не, знаешь, псих.

Собравшаяся группа невероятно удивила меня. Ожидал кучку травмированных и сломанных старых ветеранов войны, но большинство из них были моего возраста. У некоторых были внешние ранения, а у других же — скрытые, такие, как у меня. Я думал, что будет сложно находиться в комнате, в окружении военных мужчин и женщин, но я, напротив, чувствовал себя своим. Между всеми нами образовались группки; такая же история в прошлом, которая объединяла нас. Я не планировал разговаривать или делиться чем-нибудь на первом сеансе. Подумал, что посижу в углу и послушаю, но впервые за все это время я действительно захотел поговорить об этом, и поговорил. Все они слушали, с пониманием кивали в процессе рассказа, потому что побывали там же, где и я. Успокаивало знание, что не я один испытывал такие муки, и была надежда, что где-то есть такие же, как я.

Обычно, когда я выдавливал из себя что-то о пребывании за границей, я чувствовал, что не мог быть полностью честным в том, что делал и что видел, потому что «обычные» люди не смогли бы выдержать этого или не поняли бы. Но с людьми, которые видели и переживали такие же ужасающие вещи, мне не нужно было приукрашивать увиденное или опускать детали. Я прятал все это глубоко в себе, не отпускал, и оно снова и снова проигрывалось у меня в голове, день ото дня мучая меня. Рассказать обо всех вещах значило разорвать цепи, которыми эти воспоминания сковывали меня, помочь мне взять себя под контроль и освободить меня от демонов, преследующих меня с самого первого отъезда за границу. Я почувствовал себя свободным.