— А куда стравливается энергия? — не отставал от друзей Григорий. — Невозможно ведь оставлять ее без присмотра. В земле есть какие-то отводы?

— Да ничего нет, — Сережка яростно почесал затылок. — Само рассасывается….

Угу, как же: рассасывается, как синяк на теле….. Кажется, Гришка понял причину великолепного здоровья Борисова. И мысленно зааплодировал ему. После очередной «прописки» над площадкой, где происходит это действо, вечерком тайно приходит один человек и перерабатывает всю энергию, выплеснутую молодыми в процессе издевательства одних гимназистов над другими. Негативная, черная энергия уходит или в землю, или в небо, а настоящая, живая, насыщенная молодыми токами энергия поглощается Борисовым. И такой «зарядки» ему хватает на целый год. Так зачем Старику уничтожать такую полезную традицию?

— И кто у старших классов там самый прыткий? — Гришка задумался.

— Есть несколько парней, — словоохотливо пояснил Сережка. — Они идут на аттестацию волхвования под протекцией Старика. Это Ромка Марков, Пашковский Димка и Елисеев Колька. Колька — самый вредный. Именно он на мне «адское пламя» испытывал.

— Козел он, — не удержался Илья. — Самый настоящий козел. Ты берегись его, Гриха. От него можно чего угодно ожидать. А потом попробуй что-нибудь ему сделать. Его род в клане князя Жилина.

— А у тебя есть какая-нибудь защитная стратегия? — озаботился Сережка. — Ну, «шильд» ты, наверное, ставить умеешь. Только я подозреваю, что Елисеев на этот раз что-то другое придумает. Может, нашел взламывающий артефакт или руны

Страница 3

какие-нибудь. Стремно как-то подставляться.

— Может, подговорить остальных и создать общую защиту? — предложил Илья. Он страдальчески морщился, глядя на спокойное лицо своего нового друга. Словно жалел его заранее.

— Не успеем, — Сережка замотал головой. — Их же всех нужно собрать, выработать единую стратегию…. Не…. Самое лучшее: индивидуальная плотная оборона. Ничего, пять минут страха — и ты свободен.

— Гы-гы! — вдруг хохотнул Илья. — Пять минут страха — и штаны, полные дерьма!

— Дурак! — Сережка хотел дать подзатыльник товарищу, но тот лихо отпрыгнул в сторону.

— Пошли! — решительно произнес Григорий и широко зашагал на выход из тенистого густого сада. Странной традиции он не боялся, зная, что сумеет защититься от любой пакости старших кадетов. Но вот в этом и состояла загвоздка: сделать так, чтобы никто не догадался об истинной силе новичка. Любая странность в происходящем может привлечь ненужных людей. Старик еще сможет его прикрыть, но кто-нибудь из отпрысков боярских родов обязательно донесет старшим об удивительно живучем младшем кадете. Слух пойдет дальше — и о спокойной жизни можно только мечтать. Значит, надо все сделать так, чтобы слухи не распространились. А как? Опозорить парней. Вот тогда будут молчать.

С такими думами подросток прошел по опустевшей аллее, а за ним вприпрыжку неслись Сережка и Илья. Они нагнали товарища, и пошли плечом к плечу к стадиону. Сход намечался за восточными трибунами, где расположился пустырь. Он был удачно прикрыт высоким обветшалым кирпичным забором, за которым скрывались развалины старого хлебозавода, до которого просто не доходили руки у местных властей. Так что пустырь давно стал полигоном для обкатки новейших артефактов и заклинаний. Трава на нем росла только по краям, а земля в середине была выжжена настолько, что спеклась черной коркой. Гришка, как только впервые увидел «полигон», сразу определил основную направленность в волхвовании многих кадетов: стихия Огня и Земли преобладала. Никакой фантазии. С этими двумя стихиями работать несравненно легче. Если они выходят из-под контроля, их можно быстро «приручить». С Воздухом тяжелее всего. Самый непредсказуемый элемент. И все кастования, связанные с ним, неизменно вызывают какие-нибудь осложнения.

Гришка вздохнул, когда увидел, что почти вся гимназия собралась на пустыре. Свободной оставалась только середина поляны, а близлежащий забор и тыловая часть трибунных построек облеплены кадетами. Несколько высоких парней стояли в сторонке и что-то горячо обсуждали. Подросток узнал среди них и Маркова, и Елисеева, и Пашковского. Эта троица и сегодня решила провести свои опыты на новичках, которые несмело топтались неподалеку от выжженного центра.

Его тоже заметили. Причем, первые — старшие кадеты. С неподражаемой ухмылкой Елисеев поманил его пальцем. Гришка подумал, что не переломится, если подойдет. Не хотелось с самого начала показывать свое неповиновение, а еще у подростка была идея, которую никак не реализуешь, если не подступишься к врагу ближе, чем на пять шагов.

— Ты у нас тоже новичок, Старицкий? В чьем клане состоишь?

— Если знаешь мою фамилию — зачем спрашиваешь? — резонно поинтересовался Гришка, засовывая в карманы свои руки, чтобы старшие кадеты не заметили, как он пальцами «рисует» определенные руны. — В клане не состою.

— Так не бывает, — пробасил Ромка Марков, высокорослый, но худой, как жердь, и с наметившейся щеткой усов, подозрительно уставился на карманы Гришки. — Все молодые дворянские рода находятся в княжеских кланах. Думаешь, ты самый независимый? Что-то про Старицких ничего не слышал.

— Я ничего не думаю, — честно ответил Гришка, — поэтому и говорю, что не состою в клане. А кому служит мой дядя — не спрашивал. Я сюда приехал учиться, а не выяснять, чей род круче.

— Какой разговорчивый, — оскалился Пашковский. Он был ниже своих друзей, но фигурой отличался в лучшую сторону. Этакий молодой человек, балующийся «железом». Рельефные бугры мышц проступали через белую рубашку, широкие плечи и гордая посадка головы привлекали, наверное, внимание девочек из соседней гимназии. — Тебе объяснили, что здесь будет?