Ковриком я был не только, когда валялся, где не попадя, но и потому, что шерсть у меня была длинной, мягкой и пушистой.

Доля истины в наречённом имени присутствовала, вот и пришлось смириться.

Кстати, у меня есть и неприятная кличка, – Половик. Так меня оскорбляют, когда я путаюсь под ногами. Каждый раз члены семьи чертыхаются на пороге, когда, придя с работы, наступают на пушистый хвост (и орут, словно это я им на хвост наступил… странные повадки у людей …их логику не понять).

За непослушание и проказы, они обзывают Половиком.

Бывают и приятные моменты в жизни, когда хозяева, выказывая любовь, чешут мою полосатую, будто у тигра, великолепную спинку, приговаривая: «Коврик …Коврик».

Уж я то, купаясь в ласках, отрываюсь на полную катушку, урчу словно кларнет, изгибаясь, ровно гуттаперчевый мальчик, под нежной рукой хозяйки. Дозволяя женщине гладить живот, я намекаю на глубочайшее доверие к ней. Жаль, что почесушки случаются крайне редко, из-за занятости хозяев.

Однако стоило, возгордившись, продефилировать надменным шагом перед домашними, выставляя напоказ собственную значимость и величавость (ведь я же – кот, а не какая-нибудь мышь под веником), как они, тотчас же, саркастично назовут Ковром.

Для меня звучит, типа, – Король.

Дурацкие клички навесил милый старикан, и флаг ему в руки. Пусть называет, как хочет, лишь бы не бил! Однако я принципиально не отзовусь на первое имя, – Мурзик, потому что считаю себя чистюлей, который две трети жизни лижет свою попу и всё, что её окружает.

Я жил в большом одноэтажном доме. С годами я смирился с прозвищем, – Коврик. Хотя, справедливости ради, данное имя определяет мой образ жизни, ведь я днюю и ночую на пороге дома, исполняя высокую миссию по охране жилья.

Невзирая на полное презрение хозяев к моему возлежанию у порога, я продолжаю честно исполнять долг.

С тех пор, как об меня каждый член семьи, уверяю вас, ни один раз, вытер ноги, я до икоты ненавижу порог, но меня к нему тянет с силой магнита, потому что врождённое любопытство и неистребимое желание узнать новости с первых рук, с годами, только усугубилось.

Воинственный окрас достался мне по наследству от папы, а поперечные полоски от мамы. Устрашающее рваное чёрное пятно в пол морды, удачно скрывало милую рожицу.

Да! Я рыжий! И не стесняюсь. Моя шерсть, торчащая дыбом, всегда предупреждала о готовности атаковать и шипеть по любому поводу.

Забыл сказать, что меня на привязи в доме никто не держал. В удобное время, я покидал его через маленький лаз внизу наружной двери, прикрытый, от посягательств чужаков, куском линолеума.

Скажете, если я не прав.

Двуногие считают, что домашние коты катаются, как сыр в масле, и жизнь наша, – сытая и спокойная. Однако не каждый человек способен видеть подводные камни в сытой жизни кота.

Чем я недоволен, спросите вы? Ответ вы найдёте в рассказах и, дослушав последний, надеюсь, измените представление о сладкой жизни пушистых собратьев.

– Погодите-ка… кто это за дверью возится?

По шороху я распознаю любого из домашних.

– Наверное, Михаил.

Скрипнула дверь.

– Брысь! – Михаил, чертыхаясь, поддел меня ногой, да так ловко, что я подлетел на полметра. – Найди другое место возлежания …тебе углов мало?

– Мяу! – я рванул с места.

В стотысячный раз я видел приземляющийся на хвост ботинок сорок пятого размера. Следом сыпалась до боли знакомая тирада нотаций.

– Половик! Какого чёрта?! Вечно валяешься на пороге! Ты что, оглох?! Не слышишь, что я пришёл? – яростная ругань летела со скоростью пулеметной очереди.

Во мне взыграла обида:

– И что из того, что я слышу? Щас же… разбежался …не велика честь, перешагнёшь. Я з-а-анят! А кто байки о котах расскажет людям? Ты что ли? Что ты о нас, котах, знаешь? – с выпученными глазами я невозмутимо ждал извинений.

В руках хозяина появился тапок. Я пригнулся, чтобы увернуться.

– Мяу-у! – протяжно взвизгнув, я умчался под кровать, прочесав спину с головы до хвоста поперечным краем доски. – Яи-й!