— Это ты, факир? Что случилось?

Ничего не отвечая, злодей схватил набитую перьями подушку, бросился, как тигр, на капитана и закрыл ему рот, так что тот не мог произнести ни звука. Затем полдюжины нахалов кинулись на Пеннилеса, который, задыхаясь, не мог защищаться. Его связали, лишив малейшей возможности пошевельнуться. Это ужасное насилие совершилось без малейшего шума, так тихо, что миссис Клавдия, которая спала в соседней комнате вместе с Мэри, не проснулась. Теперь оставалось связать Джонни и Мария, которые спали в том же флигеле. Несмотря на огромную силу этих двух молодцов, борьба продолжалась недолго. Схваченные во время сна, полузадушенные, они были вынуждены покориться, так же как и их командир.

Теперь оставалось захватить миссис Клавдию и Мэри, которые все еще спали, а также Патрика, спавшего в комнате, смежной с этими двумя помещениями. Они начали с последнего. Боб, невольный заговорщик, вместо того чтоб забить тревогу, стал вилять хвостом, когда его друг индус появился в комнате. Патрик, полупроснувшись, улыбнулся и спросил вошедшего, что ему нужно.

Тот подошел, также улыбаясь, и вдруг схватил его за горло и связал в одну минуту. Что же касается миссис Клавдии, то Денежный Король формально запретил над ней какое бы то ни было насилие. Итак, приходилось действовать хитростью. Презренный английский агент смело постучал в дверь, повторив это несколько раз. На вопросы кто там и что нужно он ответил, чрезвычайно хорошо подражая голосу факира:

— Саиб просит графиню одеться и прийти встретить его на большом северном дворе!

— Не знаете ли, зачем это? — спросила заинтригованная молодая женщина.

— Чтоб устроить большую рыбную ловлю в пруду при свете факелов. Для этого делаются особенные приготовления, и саиб просит графиню поспешить…

Ничего не подозревая, молодая женщина поспешно оделась, разбудила Мэри, объявила ей, что они собираются на природу, и даже помогла ей одеться, чтоб не было задержки. Счастливые при мысли о предстоявшем им неожиданном удовольствии, о прогулке в чудные свежие часы ночи, они быстро вышли, ожидая встретить факира, который должен был проводить их до пруда, но очутились в коридоре лицом к лицу с тем индусом, который их заботами был спасен от смерти и чей необычный вид внушил им смутный страх.

Сзади него стояли с факелами десятка два незнакомых им людей, хорошо вооруженных и с мрачным видом.

Графиня Солиньяк, предчувствуя ловушку, громко воскликнула:

— Джордж, мой друг! Скорей… скорей… здесь измена!

Миссис Клавдия хотела сейчас же броситься в свою комнату, чтоб взять оружие. Но Биканель предупредил ее, быстро заслонив дверь, и сказал высокомерным тоном:

— Сударыня, звать на помощь бесполезно! Капитан Пеннилес, арестованный моими людьми, не может вам отвечать. Надо повиноваться добровольно, иначе мне придется прибегнуть к силе!

— Повиноваться туземцу, индусу!.. Никогда!

Биканель побледнел.

— Я начальник туземной полиции!

— Шпион! Смотритель каторжников!

— Сударыня!

— И это тот, которого мы подобрали на улице умирающим! Тот, которого мы спасли! Приходится сознаться, что есть добрые дела, которые марают того, кто их сделал!..

Не помня себя от ярости после этих слов, которые хлестали его будто плеткой, индус с силой схватил несчастную женщину за руки и закричал:

— Я арестую вас именем Ее Величества Королевы!

— Несчастный раб! Ты посмел меня тронуть! — воскликнула гордая американка.

Она без труда освободилась от него, и ее нежная рука с изящными пальчиками со всей силы хлопнула Биканеля по лицу. Получив пощечину, полицейский потерял всякое самообладание и закричал, обезумев от ярости и стыда:

— Я арестовал вас именем королевы… теперь арестую вас от своего имени… вы будете моей, исключительно моей пленницей! Английские судьи могли бы оказать вам снисхождение, но я буду неумолим… Вы и все ваши отныне будете в моем полном распоряжении… вы заплатите кровавыми слезами за это оскорбление!

Смелая до самозабвения, графиня Солиньяк ответила ему резким, нервным смехом, может быть еще более презрительным и ироническим, чем самая пощечина.

— Ну, оставьте угрозы! — сказала она с гордым достоинством. — Знайте, что ничто на свете не могло и не может меня испугать. А вы, мой любезный, не больше как воробьиное пугало. Вы можете бить нас, но вы никогда не одолеете и не можете испугать нас. Это все не более как слова, способные испугать разве только кого-нибудь из рабов, населяющих эту отверженную страну.

Индус взял в руки длинный шелковый шарф, образчик легкой и изящной ткани, которой гордятся неподражаемые бенгальские работники. Он медленно колебал его, как делают фокусники, и заставлял извиваться на манер змеи. Шарф, точно живой, шевелился все быстрее и быстрее. Вдруг ловким, свойственным искусным фокусникам движением индус прикрутил шарфом руки миссис Клавдии, привязал их плотно к ее туловищу и последним концом обвязал ей ноги: казалось, ее со всех сторон обвила черная змея. Молодая женщина теперь не могла сделать ни малейшего движения, чтобы не упасть. Но и теперь она не хотела признать себя побежденной и прибавила с насмешкой: